Русский
English
Древняя мудрость гласит, что если неизвестен порт назначения — ни один ветер для корабля не будет попутным. Так и в государственном строительстве: чтобы созидать — надо знать конечную цель. А её определяет идеология. Об этом и многом другом рассказывает наш гость из Санкт-Петербурга — историк, главный редактор интернет-портала «Русская народная линия» и председатель международной общественной организации «Русское собрание» Анатолий Степанов.
Конечно, главная задача Церкви — спасение человеческих душ. Но Церковь всегда была в нашей истории и ныне должна оставаться активным участником общественного и политического обустройства: со времен Древней Руси она так поступала. В эпоху удельной раздробленности Церковь примиряла враждующих князей, стремилась умирить страсти. Потом именно Церковь стала той силой, которая помогла возникнуть Русскому централизованному государству. В эпоху Империи Церковь была соработницей власти. Даже в советское время, точнее в позднесталинскую эпоху, когда Церковь была возвращена в общественную жизнь, она принимала деятельное участие в жизни страны (особенно в годы Великой Отечественной войны).
Логичным продолжением «Русской народной линии» стала международная общественная организация «Русское собрание», которая была создана 6 декабря 2013 года. У неё три важнейшие задачи. Первая и самая главная – разработка и обсуждение основ русской идеологии и инициирование в обществе широкой дискуссии по этому вопросу.
Напомню, что в сентябре 2013 года президент России Владимир Путин выступил на Валдайском форуме с речью, где заявил о необходимости «идеологии развития» для России. Как известно, государственная идеология официально запрещена ныне действующей Конституцией Российской Федерации. Но это — лукавая формулировка либералов, ибо Конституция РФ была написана, фактически, под диктовку тогдашних американских советников президента Ельцина. Разумеется, запретить идеологию невозможно, она существует де-факто и реализуется через информационную и культурную политику. И идеология эта очевидна, — в ее основе идеи либерализма, космополитизма, индивидуализма и комфорта, т.е. чуждые нашему традиционному мировоззрению и мироощущению.
Вторая задача «Русского собрания» – защита тех базовых ценностей русской цивилизации, которые веками существовали и выражены знаменитой формулой «Православие — Самодержавие — Народность», то есть — нашей духовности, государственности и национальных традиций и институтов.
Третья задача – объединение благонамеренной части русской интеллигенции для противостояния тем информационным атакам, которые идут против России.
— Анатолий Дмитриевич, сейчас среди патриотической части наметилась очень серьёзная линия противостояния: «Белые» – «красные». Есть ли какая-то надежда собрать единый русский фронт?
— Думаю, что объединить русский народ может только одна сила – государство. Иногда говорят, что нас может спасти самоорганизация русского народа. Думаю, что эта идея нереализуема. В нашей истории был всего лишь один случай, когда удалось успешно осуществить самоорганизацию русского народа: это выход из смуты начала XVII века, когда ополчению, созданному по инициативе снизу, удалось разгромить поляков и их пособников и освободить Москву. Но надо учитывать, что это были исключительные условия, ведь тогда государство фактически перестало существовать, страной управляли оккупанты. Кроме того, собирание ополчения происходило не самочинно, но по прямому благословению Святейшего Патриарха-Мученика Гермогена.
Напротив, масса примеров, когда самоорганизоваться не удавалось. Самый яркий — Белое движение после революции 1917 года, которое так и осталось добровольческим, частным делом, хотя ситуация в стране была тоже очень тяжёлой. Но власть большевиков всё-таки не воспринималась народом как власть оккупационная: неслучайно, Святой Исповедник Патриарх Тихон не благословил белых.
Надо отдавать себе отчет, что если мы говорим о необходимости самоорганизации русского народа, мы тем самым признаём, что у нас нет государственности, либо она носит оккупационный характер. Иными словами, тезис о необходимости самоорганизации народа косвенно направлен против власти. Неудивительно, что те люди из патриотического лагеря, которые выдвигают лозунг «самоорганизации русского народа», как правило, выступают против неё. А сегодня, я убежден, быть против государственной власти — значит быть сторонником врагов России.
Иногда говорят, что объединяющей силой может выступить не государство, а Церковь, поскольку, мол, она объединяет русских людей, живущих в разных государствах, осталась единой структурой на всём пространстве Русского мира. Это правильно, — действительно, церковное единство является залогом будущего нашего единства. Но, на мой взгляд, Церковь без государства всё-таки решить эту задачу не сможет. Думаю, что новое русское объединение по силам осуществить только государству. А для того, чтобы это совершилось безболезненно, мы должны уже сегодня готовить для него идейную платформу.
Что же значит примирить «красных» и «белых»? Это не значит помирить, условно говоря, Ленина и Деникина, им это не нужно, их уже нет на белом свете, и Господь уже вынес им Свой суд. Примирить «красных» и «белых» — значит создать ту русскую идеологию, которая бы впитала в себя те позитивные смыслы, которые существовали и в «белом» её варианте, и в «красном». Условно говоря, это должно быть органичное соединение идеи державности Белого движения, выступавшего за великую и неделимую Россию, и идеи социальной справедливости, которую подняли на свои знамёна «красные». А это можно сделать только на основе православного вероучения. В итоге мы получаем ту формулу, которую исторически называли «уваровской триадой», хотя правильнее ее называть «русской триадой»: «Православие — Самодержавие — Народность». Или, говоря современным языком, — Православие, Державность, Русская Народность.
При этом надо понимать, что Русская Народность должна пониматься не в этническом смысле. Русскими мы считаем и этнического грузина генерала Петра Багратиона, и этнических немок Святых сестёр царицу Александру и великую княгиню Елизавету, и этнического серба генерала Михаила Милорадовича. Можно привести массу других примеров, когда настоящими русскими становились этнические немцы, французы, итальянцы, бельгийцы, поляки. Великие русские поэты Александр Сергеевич Пушкин и Михаил Юрьевич Лермонтов имели, как известно, нерусские корни. В этом нет ничего удивительного, ибо понятие «русский» имеет надэтнический, имперский характер…
— Приходится замечать, что у многих патриотических идеологов очень много бывает Православия, много Самодержавия, но Народности в их идеологии мало…
— Этому много причин, в том числе объективных. Во-первых, есть естественная трудность формулирования понятия «Русская Народность», которого мы только что коснулись. У наших предшественников, в Византийской империи, было два термина, отражавших два разных понятия. Словом «ромеи» обозначали имперскую общность, включавшую не только греков, но и армян, славян, ассирийцев, грузин и другие мелкие этносы, которые входили в состав Византийской империи. А словом «эллины» обозначали собственно греков, представлявших главную силу государственного, религиозного и культурного бытия.
А вот в Российской и советской империях термином «русский» традиционно называли как этнических русских (триединый народ великороссов, малороссов и белорусов), так и представителей имперской общности — этнических татар, якутов, грузин, чеченцев, латышей. Прекрасную формулировку такого понимания русскости дал никто иной как И.В. Сталин, сказавший: «Я не грузин, я русский грузинского происхождения». Кстати, иностранцы, особенно западноевропейцы, так и понимают, — для них все, кто из России, русские. Доходит до курьёзов, когда, к примеру, говорят — «русский бизнес», а на деле там — евреи, азербайджанцы, чеченцы… Или говорят «русская мафия», — а там может не быть ни одного русского имени, либо люди являются выходцами с территории постсоветских государств. Тем не менее, европейцы традиционно называют нас русскими, правильно понимая под этим надэтническое единство.
Вторая объективная трудность в адекватном понимании термина «Русская Народность» связана, на мой взгляд, с тем, что есть опасность крена в национализм. Русский национализм, на мой взгляд, самая опасная сила для Российской государственности. Как-то я написал, что «русский национализм — могильщик России», за что подвергся ожесточённой критике. Это связано с различиями в трактовке понятия «русский национализм»: иногда под национализмом понимают любовь к родной стране, любовь к родному народу. На мой взгляд, это неверное понимание, ибо эти высокие качества присущи любому нравственно чуткому человеку. Если человек не любит свой народ, отвергает свою культуру, значит, у него есть какое-то повреждение в душе, этот человек ненормальный в нравственном отношении. Настоящий национализм — политическое учение, основанное на идеях национальной исключительности, превосходства над другими народами. Достаточно посмотреть на украинский национализм, чтобы стала понятной сущность этого явления. Чем же русский национализм лучше? Да, ничем! Мы можем сейчас видеть, во что превратились так называемые «русские марши», которые ежегодно проходят 4 ноября — сейчас это антигосударственное и антирусское по сути своей движение, которое не только не приносит пользы, но и откровенно вредит России.
Вместе с тем, нужно понимать, что Православие и Державность не могут существовать без их основного носителя — русского человека. Если русского народа не будет, не будет и России. Но и русский народ не может существовать без сильного государства, без великой державы. А главное, русский народ не может существовать без веры предков, которая собственно и сделала русских – народом. Об этом прекрасно сказал в своё время патриарх Алексий II: «В днепровской купели славянские племена стали единым народом!» Это произошло не одномоментно, конечно, но, тем не менее, именно процесс национального самосознания, национальной консолидации был положен святым Великим князем Владимиром Крестителем Руси.
— Среди русских националистов очень много неоязычников. С чем, на Ваш взгляд, это связано?
— Это вполне естественно, потому что Православие мешает русскому национализму стать полноценным национализмом, поэтому крен в язычество, в так называемое «родноверие» вполне органичен для его адептов. Характерно, что и украинский национализм тоже находит подпитку отнюдь не в Православии. Бандеровцы, как правило, раскольники или униаты — еретики, изменники вере предков. Либо это те же «родноверы» — люди, свихнувшиеся на язычестве.
— Среди патриотического движения много людей правых взглядов, но, тем не менее, тезис о социальной справедливости в общем-то, не противоречит правой идее…
— Дело в том, что большевизм пережил в своей истории очень серьёзные изменения. Поэтому когда критикуют идею православного или христианского социализма, приводя примеры из высказываний русских подвижников и даже святых начала ХХ века, это не вполне корректно. Социализм конца XIX — начала ХХ веков был, действительно, силой разрушительной, подпитывавшей смуту. Мы не можем игнорировать и забыть, что именно Ленин выступал за превращение войны империалистической, войны с внешним врагом, в войну гражданскую, что именно социалисты выступали с крайне радикальных антимонархических позиций, что первые большевики на дух не переносили русскую Церковь, Российскую государственность и национальные традиции.
Однако после смерти Ленина началось изменение, перерождение социализма, происходит его русификация. Начало этому положил в 1924 году Сталин, который вопреки требованию Ленина предложил принять в партию сто тысяч рабочих и крестьян, — так называемый «ленинский призыв». ВКП(б) до той поры представляла собой очень тонкий слой старых большевиков, профессиональных революционеров, в подавляющем большинстве своём нерусских по этнической принадлежности, глубоко враждебных русской культуре. А среди тех ста тысяч, которые пришли в партию по «ленинскому призыву», были, в основном, русские рабочие и крестьяне. Да, они были заражены большевистскими идеями, но к своей стране они относились с любовью, не могли безжалостно кромсать своё Отечество. Эти люди через десять лет заняли уже ключевые посты в партии и государстве, именно на них опёрся Сталин, совершая свой контрреволюционный переворот, ликвидируя сторонников Троцкого, Зиновьева, Каменева.
Поэтому исторически неграмотно говорить о единой идеологии большевистской партии. До революции и в первые годы после неё — это одно, тут мы видим идеи мировой революции, разрушения семьи и всех традиционных устоев общества. И совсем другое дело — партия конца 1930-х годов, времени Великой Отечественной войны, когда в её ряды вступали простые русские люди, шедшие на смерть за Родину: ВКП(б) стала национальной и традиционной. Не случайно в 1943 году была легализована Русская Православная Церковь, она получила все права в государстве. Одновременно был ликвидирован за ненадобностью Интернационал, распущен Союз воинствующих безбожников, изменён гимн страны, мелодия которого до сих пор является символом нашего государства, возвращены погоны, офицерские звания, гвардия вновь стала гордостью армии. В годы Великой Отечественной войны был сделан решительный шаг к национальному объединению, который примирил с Россией многих эмигрантов, часть которых вернулась на Родину после войны вполне сознательно, увидев какие изменения в ней происходили.
Поэтому если говорить о социализме, нужно говорить о разных социализмах: тот социализм, который был русифицирован Сталиным в 1930-е годы вполне может быть союзником правых монархистов.
Конечно, и тут остаются проблемы, неизбежно разное отношение ко многим вещам, ну, например, к репрессиям, которые не вычеркнуть из истории. Можно понять сталинскую расправу над людьми, которые совершили революцию в 1917 году, которые в крови топили всё русское в России, делать из всех этих троцких, тухачевских, дыбенок и голощёкиных «невинных овечек» совершенно недопустимо и безнравственно. Это были не просто политические противники Сталина, это были люди, которые сами пролили огромное количество русской крови. Поэтому репрессии можно считать возмездием этим людям за те преступления, которые они совершили против России. Но в ходе репрессий было убито огромное число ни в чем неповинных людей — архиереев, священников, писателей, ученых, деятелей культуры, — и это серьёзная проблема для русского самосознания. Мы должны сформулировать открытую, честную позицию по этому вопросу.
— Высокие социальные стандарты не нужно рассматривать как прихоть большевиков: это то, что отвечает государственным интересам России…
— Я бы сказал не так. К примеру, в Швеции или в Германии реализованы высокие социальные стандарты, там государство помогает бедным, выплачивает огромные пенсии, несравнимые с теми, которые получают люди на постсоветском пространстве. Но мы ведь не считаем Швецию и Германию идеалом для нас. Мы видим, что в этих государствах происходит: отвергается христианское наследие, даже напоминание о христианских корнях изгоняется из публичной сферы, разрушается традиционная семья и даже уничтожается само представление о норме, когда вводится понятие «гендер» и утверждается, что ребёнок вправе сам выбирать себе пол… И всё это сочетается с «высокими социальными стандартами».
На мой взгляд, правильнее говорить об идеале социальной справедливости. Русский человек всегда стремился к достатку, а не к богатству. Стремление к богатству всегда порицалось не только Русской Православной Церковью, но и русской литературой, в которой редко можно встретить богатых положительных героев, напротив, чаще всего богатые — люди с какими-то изъянами. Народ считал, что богатство праведно не наживёшь, и в то же время оно никогда не осуждалось как таковое. Можно вспомнить хрестоматийные примеры из Евангелия, когда богатые еврейские граждане Иосиф Аримафейский и Никодим, которые были тайными учениками Спасителя, погребли Его Тело после крестной смерти, и Церковь всегда ставила их в пример как людей праведной жизни. Но это не значит, что идеалом являлась бедность: бедным сочувствовали, им нужно было помогать, о них надо заботиться; бедность — это не порок, но и не то, к чему надо стремиться. А идеалом русской жизни являются именно достаток, который предоставляет возможность для активной деятельности во благо общества и социальная справедливость, которая понятна и русскому сердцу, и русскому уму.
— Вы, первый раз в Донецке, какие впечатления у Вас от шахтёрской столицы?
— Говорят, что Донецк особенно красив летом, чтобы напитаться впечатлениями надо именно в это время быть тут, когда город предстаёт во всей своей красе. Но меня больше интересуют не красоты, а люди Донбасса, волнует, что происходит здесь в идеологическом и психологическом плане. А для этого можно приезжать в любое время года, может быть, даже зимой лучше. Я вижу, что у вас происходит очень важная работа русского духа, которая менее заметно глазу, но происходит сегодня и в самой России – выкристаллизовываются основы русской идеологии, формируется русское самосознание. Эти процессы являются жизненно важными для каждого русского человека. Поэтому мне было очень важно побывать у вас, чтобы этот дух уловить. Если мы не сформулируем ясно и внятно контуры будущей России на идеологическом уровне, трудно ожидать русского возрождения во всей его красе и мощи. А этого желает, думаю, каждый русский человек, любящий Россию.
— Какие пожелания у Вас будут Донбассу?
— Пожелание в этих условиях может быть только одно – так держать!
Беседовал Александр Дмитриевский
Присоединяйтесь к МИА Новороссия в Facebook, ВКонтакте,Twitter, Google+,Одноклассники, Feedly и через RSS, чтобы быть в курсе последних новостей.
_________________________________________________________________________
Присоединяйтесь к МИА Новороссия в Facebook, ВКонтакте, Twitter, Google+, Одноклассники, Feedly и через RSS, чтобы быть в курсе последних новостей.
_________________________________________________________________________Если вы хотите поддержать коллектив Молодежного Информационного Агентства «НОВОРОССИЯ», просьба отправлять переводы на Яндекс-Кошелек: 410014056051536
