22 марта 1895г. Огюст и Луи Люмьер продемонстрировали парижской публике своё новое изобретение – «синематограф». Это был первый киносеанс, открывший эпоху нового искусства: самого массового, самого популярного и самого прибыльного. Для сидящих перед экраном кино стало незаменимым досугом и по сути – неотъемлемой частью жизни. Для находящихся по ту сторону объектива – наиболее эффективным средством пропаганды.
…и зрелищ
Чтоб победить в войне, к ней нужно подготовиться. В эпоху классицизма французские философы лучшим и важнейшим видом искусства считали театр. Сцена давала исключительную возможность зрелищно и доходчиво объяснить зрителям то, что им нужно было объяснить. При этом от самих зрителей не требовалось ничего, кроме присутствия на спектакле. Удивительная доступность и всеобщность информации: для безграмотного и для эстета. Для театра не нужно даже воображение – зрителю показывается всё, что надо, и так, как надо. Добавьте сюда максимально широкий спектр выразительных средств: звук, свет, картинка, пластика актёров – и вы получите настоящую идеологическую машину. А теперь представьте, что такая машина есть у каждого обывателя и что он проводит с ней всё своё свободное время. И вы получите телевизор – идеальное изобретение для управления массами. Пульт переключения каналов в руках телезрителей, а пульт управления телезрителями у тех, кто находится по ту сторону голубых экранов.
Со времён Колизея массы требовали хлеба и зрелищ. Правители предоставляли и то, и другое. А умные правители заботилось ещё и о том, чтобы зрелища были правильные. Ведь если мысль людей не направлять в нужную сторону, они начнут задумываться о чём-то ненужном. В ХIХ веке роль идеологического пастыря выполняла литература. В ХХ веке книги заменил телевизор. Кинематограф делал то же самое, только быстрее, эффективнее и с максимальным радиусом поражения. Время ускорилось: для внедрения «новых идей» теперь достаточно нескольких лет или даже месяцев.
Когда Ленин говорил «Из всех искусств для нас важнейшим является кино», он прекрасно понимал, что без этого технического новшества невозможно ни строительство новых государств, ни сохранение старых.
Самое популярное – самое примитивное
Итак, кино стало самым популярным и прибыльным искусством нашего времени. Означает ли это, что оно стало высшим видом искусства? Ответ однозначен – нет.
Сильнейшая сторона кинематографа с точки зрения пропаганды стала одновременно и его слабейшей с точки зрения искусства. Несомненно, кино обладает всеми необходимыми составляющими для признания его видом искусства. И в то же время – оно прежде всего зрелище и досуг. Разница как между дискотекой и балетом: и там, и там танцуют, но…
В статье «Русская классика на экране» Вадим Кожинов подчёркивал эту недостаточность киноискусства: «Кино вообще – пусть я рискую этим заявлением задеть снобов – это не только искусство в узком смысле слова, но и зрелище. И в каком-то отношении оно, простите, родственно футболу, а также цирку, эстраде и – возьмём нечто более «возвышенное» – оперному и балетному представлению».
Конечно, и сейчас, и раньше снимались киноленты для «избранных»: арт-хаус, авторское и независимое кино и т.д. Однако выше, значимей и ценней киноискусство от этого не стало. Собственно, «элитарное кино» такой же нонсенс, как элитарный футбол или цирк. Цель и сущность этого искусства – массовость. Нравится это эстетам или нет.
Кожинов: «Любой кинофильм прямо и безусловно предназначен для всех, для всего населения страны, для целой нации. В силу самого характера бытия кино нарушение этого «правила» предстаёт как отступление от коренных законов киноискусства».
Часть 1
Cinema по-американски
У сверхдержавы должна быть своя сверхкиноиндустрия. Как показала история ХХ века, кино может быть полезнее космических программ и опаснее ядерного вооружения. Победа США в «холодной войне» ковалась не только в кабинетах ЦРУ. Участвовал и Голливуд. Он выиграл своё маленькое, но очень важное сражение. Сражение за зрителя.
Простые спасители мира
Можно сколько угодно иронизировать над не знающим пределов самолюбием американцев, но факт налицо – их самомнение стало нашим мнением. Они столько раз спасали мир, а мы столько раз за этим восхищенно наблюдали, что, собственно, привыкли. Падение метеорита, вторжение инопланетян, нашествие зомби, смертоносные вирусы или козни террористов – не переживайте, бравые «крепкие орешки», бэтмены и рембы всех победят. К слову, в деле спасения мира деликатная политкорректность не участвует – этим занимаются ТОЛЬКО американцы (афро-, латино-, индусо- и любые другие, но обязательно американцы). А погубить бедный мир пытаются кто угодно, только не соотечественники Авраама Линкольна. Даже мелкокриминальная мафия всегда с другим национальным оттенком: русская, ирландская, итальянская и т.д.
Самый прибыльный и массовый жанр американского кинематографа – боевик (он же блокбастер или экшн) логично стал и самым идеологически показательным. Избранная нация, призванная следить за порядком на планете и за «миром во всём мире» – вот краеугольный камень «Нового света». Эта идеологическая смесь иудаизма и католицизма интересная ещё и тем, что имеет немало общего и с «русской идеей». Только если русские своё «избранничество» понимают как ответственность за сохранность истинной веры, то иудеи и американцы воспринимают его как право и как правоту. Право на любое действие, которое не может быть плохим, так как «избранный» всегда прав. Впрочем, это отдельная тема для отдельного разговора.
Здесь же подчеркнём один важный для нас момент. То, какими себя мнят американцы и как они это демонстрируют с помощью кино – это их дело. Беда в том, что мы стали с ними соглашаться. Официальная идеология ещё с 60-х гг. прошлого века пыталась «догнать и перегнать» Америку, по сути, открыто признавая её тотальное первенство в политике и экономике. А обычная публика ходила и ходит на качественно снятые фильмы. И вместе с шумом спецэффектов в наших головах откладывается простая и прочная мысль – американцы лучшие.
Все за одного
Другой излюбленный акцент голливудской пропаганды можно озвучить так: «американцы своих не бросают». Не важно, кто ты по социальному положению, не важно, где ты сейчас находишься. Если ты американец и если с тобой приключилась беда – тебя спасут. К этому подключится президент, посольство бросит все свои дела, в этом будут участвовать национальная гвардия и лучшие спецагенты – разве имеет значение цена вопроса, когда речь идёт о жизни простого гражданина? Эта, в общем-то тоже «еврейская» идея о сверхценности СВОЕГО наиболее ярко и талантливо продемонстрирована в фильмах «Спасти рядового Райана» и «Марсианин».
Один за всех
«Теперь в этот город вернулся закон». Главный герой ускакал в сторону заката, а местные жители стоят посреди дымящихся руин и долго с благодарностью смотрят ему в след. Он появился ниоткуда, перебил всех злодеев и не дожидаясь награды скрылся в неизвестном направлении – отдыхать некогда, в мире ещё много неперебитых злодеев.
Герой-одиночка, бунтарь против системы – такой персонаж может быть востребован только в обществе с закомплексованной потребностью «не быть таким, как все». Впрочем, образ шире психологических нюансов. Америка – страна равных возможностей, где кто угодно может стать кем угодно. Где ВСЁ зависит от КАЖДОГО. Ещё один излюбленный миф, в который хочется верить.
И интересный момент – любые американские фильмы, показывающие самую вопиющую несправедливость, держатся в рамках «виноваты люди, а не система». Поэтому их политический режим не чувствителен к критике от кинематографа. Если что-то где-то не так, то только из-за тамошних конкретных мерзавцев. Но ничего – скоро появится Джон Уэйн или Брюс Уиллис и всё наладит.
Красота по-американски
Голливуд создал не только узнаваемый типаж супермэнов. Помимо этого он долго и с любовью чеканил образ среднестатистического американца. Образ получился на загляденье. Благодаря своей подчёркнутой «реалистичности» он стал самой правдоподобной американской сказкой. Той самой, в которую мы хотим верить.
Итак, «обычный» американец живёт в белом 2-3 этажном доме, у него семья, автомобиль, собака или кошка, и изумрудный газон, на который каждое утро бросают газету. Он бизнесмен, юрист , психолог или как минимум писатель. Он трудоголик и с утра до ночи сидит на работе, забывая забрать детей из школы. О собственном дне рождении он вспоминает только тогда, когда из темной комнаты с криками «Сюрприз!» на него выскакивают друзья и родственники.
Этот образ общий для всех жанров: от мелодрамы до детектива или ужаса. Он настолько стал нам родным и привычным, что мы его не анализируем. И не думаем над тем, что ВСЕМ американцам среднего класса просто географически не хватит белых домов на лужайках. Над тем, что не могут ВСЕ они работать в офисах. Над тем, что именно среднестатистический американец живёт в квартире с плохой звукоизоляцией, а работает на заводе или фабрике. Просто этот американец не из нашей сказки. Точнее, не из сказки для нас.
Видимая невидимая цензура
Запад всегда ассоциировался у нас со сказочным миром, едва ли не с раем. Одним из непременных условий этого рая мы считали отсутствие запретов и, говоря языком нашей темы, цензуры.
Что ж, голливудская цензура действительно действовала совсем не так, как советская, но это не значит, что её нет и не было. Напротив, её непререкаемые законы и требования видны невооружённым взглядом. В любом фильме, вне зависимости от жанра и бюджета, нам покажут афро или латиноамериканцев в роли полицейского, пожарного, врача или политика. У белого героя лучший друг обязательно негр. Женщины непременно мелькнут в роли какой-нибудь руководящей шишки. Если показывают школу или учебное заведение, то все попадающие в объектив кинокамер парни – спортсмены, девушки – фотомодели. Американцы вообще очень красивая нация. И умная – на обычных уроках обычной литературы ученики на оксфордском уровне анализируют Шекспира или Фрейда.
О деликатных темах нац- и секс меньшинств снимается как о мёртвых: либо хорошо, либо ничего.
Подытожим: политкорректность, толерантность, терпимость. Цензура действует методом пряника – правильным фильмам она даёт оскары, неправильные – просто не замечает. Перефразируя известную кино-цитату, можно сказать, что «она делает предложение, от которого невозможно отказаться».
Сквозь очки патриотизма
Впрочем, было бы ошибочно утверждать, что все американцы розовые патриоты, видящее у себя только хорошее. О наличии и осмыслении собственных проблем свидетельствуют и комедии Коэнов, и проект South Park, и культовые картины «Бойцовский клуб» и «Красота по-американски».
Но есть значительный нюанс – в отличии от русской критики, американская не направлена на собственное государство. Да, есть определённые проблемы, да, есть какие-то трудности – но они решаемы. Русская критика во всех грехах обвиняет только государство, американская – всё, кроме государства. Может быть, поэтому в «стране свободы» каждые сто лет не сносят памятники и не переименовывают улицы.
Часть2
Cinema по-советски
Советский кинематограф был не хуже и не лучше американского. Он был иным. Сейчас он ценится больше – во-первых, из-за ностальгии по старым добрым фильмам, во-вторых, из-за крайне низкого уровня кино-продукции стран СНГ.
Учтут ли идеологи «новой России» ошибки своих советских предшественников – покажет время. А пока что констатируем два факта: советский кинематограф своего зрителя проиграл, а русский – отдал без боя.
Воспитательный фактор
Любое нормальное государство, которому важно будущее своего народа, прежде всего заботится о подрастающем поколении. В ХХ веке роль «воспитателя» закономерно взяло на себя киноискусство, как наиболее доступное и, в плане объяснения нужных идей, – наиболее доходчивое.
Советское кино воспитывало. «Трактористы», «Добровольцы», «Офицеры», «Доживём до понедельника», «Аты-баты шли солдаты»…– фильмы о чистой любви, крепкой дружбе и о светлых правильных людях смотрела и любила вся страна. Но – осталась категория зрителей, которых советский экран оставлял голодными.
Во-первых, интеллигенция. Утончённым эстетам фильмы о простых трудягах были неинтересны. Им приходилось довольствоваться европейским кино и жаловаться, что у нас нет своих Бергманов и Феллини. Порой советская цензура пропускала что-то нетипичное, вроде Тарковского, но эти единичные случаи в корне ситуацию не меняли. Авторское кино стало ещё одним «признаком» и особенностью процветающего Запада. Особенностью, которой у нас не было, а чтобы она появилась, нужно было… конечно, отменить цензуру и поменять политический режим.
Во-вторых, неудовлетворённой оставалась молодёжь. Лубочные фильмы о правильных советских школьниках и студентах ей были откровенно скучны. С неосознанной потребностью в чём-то ещё молодежь посмотрела на Запад. Запад дал ей недостающее – развлечение вместо морализаторства. Боевики, фантастика, эротика, ужасы – с такими жанрами не заскучаешь. Конечно, с ними не станешь добрее и лучше. Но они развлекают, а советское кино такого развлечения не предоставляло. Как не предоставляло его и всё советское государство в целом, которое, по сути, только «напрягало»: учись, поступай в комсомол, работай, работай, работай… Поэтому молодежь 80-х равнодушно смотрела на крушение Союза – для неё исчезала не великая страна, а один большой «напряг».
Без цензуры не получается
Ирония истории, но советская цензура наступила на грабли цензуры царской. Обе действовали прямым методом кнута и обе в итоге не уберегли публику от запрещённых для неё произведений.
Всё запрещённое и в царской России и в Союзе получало самую широкую известность и самый неподдельный интерес – как что-то живое, настоящее, неофициальное. Со сладостью запретного плода обыватели потребляли все «запрещённые» произведения искусства: от книг до музыки и кинокартин. Качество произведения при этом отходило на второй и даже третий план: если это не разрешают, значит, что-то в этом есть.
С наличием цензуры связывали и все недостатки советского кинематографа. Время показало, что с её отсутствием недостатков стало ещё больше.
Результатом ослабления цензуры стала перестроечная «чернуха» – исключительно советский жанр, главной и единственной задачей которого было показать, «как всё у нас на самом деле плохо». Фильмы о бытовом насилии («Маленькая Вера»), жестокости детей («Чучело»), наркомании («Игла»), проституции («Интердевочка»), проблемных подростках («Авария – дочь мента») получали широкую скандальную известность. Раньше так не снимали и таких сцен не показывали – но зрителю быстро наскучила эта новизна. Американцы всё делали (говоря о боевиках) качественнее и (говоря о эротических элементах) смелее. Изначально второсортная «чернуха» надоела и забылась.
С исчезновением Союза исчезла и цензура. Счастливые режиссеры и актёры наконец-то свободно вздохнули и… И ничего у них не получилось. Последние фильмы Гайдая, Рязанова и Михалкова лишний раз подтверждали сложившуюся ситуацию – без внешнего контроля, предоставленные сами себе, советские кинематографисты ни на что не способны. Зрителю 90-х не оставалось выбора – он смотрел американское кино.
Артём Юрьев
Присоединяйтесь к МИА Новороссия в Facebook, ВКонтакте,Twitter, Google+,Одноклассники, Feedly и через RSS, чтобы быть в курсе последних новостей.
______________________________________________________________________
Присоединяйтесь к МИА Новороссия в Facebook, ВКонтакте, Twitter, Google+, Одноклассники, Feedly и через RSS, чтобы быть в курсе последних новостей.
______________________________________________________________________Если вы хотите поддержать коллектив Молодежного Информационного Агентства «НОВОРОССИЯ», просьба отправлять переводы на Яндекс-Кошелек: 410014056051536
