Молитва за Южную Осетию

Когда в годовщину известных августовских событий 2008 года перечитывал свои цхинвальские блокноты разных лет давности, то поймал себя на мысли, что сейчас мы, сражающиеся за свободу Донбасса, проходим все те этапы, которые в своё время прошёл героический народ Южной Осетии.

Мне меньше всего хочется делать какие-либо глобальные и далеко идущие выводы: предоставлю это право читателю вместе с зарисовками из журналистских дневников.

Февраль две тысячи пятого

Главную улицу Цхинвала не коснулись ни Оттепель, ни Перестройка: Сталина в обеих частях Осетии считают своим, ему восстанавливают памятники, которые даже в лютый мороз постоянно утопают в живых цветах. Цхинвальцы искренне расстраивались, когда я им сообщал, что город Сталино, как когда-то именовался Донецк, был так назван в честь выплавляемой в нём стали, а с Вождём Народов этот топоним связал Хрущёв.

Куст шиповника, выросший между ржавыми рельсами железной дороги: много лет по ней не ходят поезда. Обвалившаяся штукатурка, фанера вместо стёкол, следы обстрелов: руины Цхинвала не представляют собой столь эффектного зрелища, как в Сухуме. Здесь нет пальм на фоне разбитых дворцов: раны, нанесённые войной, в этом городе выглядят гораздо прозаичнее. И страшнее.

Во дворе пятиэтажки сложены горы дров. Над городом висит печной чад. Основной вид отопления — «буржуйки». В учреждениях — неистребимый запах керосина: там часто используются тепловые приборы на жидком топливе. В квартирах — иранские газовые обогреватели, получившие в народе ехидное прозвище «Убийца Зураба Жвании» в честь незадолго до того погибшего якобы от отравления окисью углерода грузинского премьера (в эту официальную версию трагедии никто на Кавказе никто не верит до сих пор. — прим.): тогда в Цхинвал после долгого перерыва снова начали подавать газ. Восстановить газоснабжение стоит недёшево, но это себя окупает: топить дровами дороже, так как для двухкомнатной квартиры на зиму нужно две машины брёвен, которые ещё надо распилить и наколоть. И хорошо, если твоё жилище находится не выше третьего этажа — лифт ведь не работает!

В коридоре три электрических счетчика: такое в своё время можно было увидеть в «коммуналках» эпохи индустриализации.

— Альтернативная электроэнергия, — объясняет хозяин. — Южная Осетия — единственная страна в мире, где есть свободный рынок электричества! Было время, когда свет подавали по часу в сутки. Но на некоторых предприятиях, где есть своя электростанция, начали продавать излишки населению. Стоило дороже, чем у государства, но зато и людям хорошо, и предприятие не в убытке. Цены и качество у разных производителей были разные, поэтому подключались сразу к нескольким.

Сейчас, когда с севера к нам идёт высоковольтная линия, и электричество есть круглые сутки, необходимость в таких вещах отпала. Но чем чёрт не шутит? Вот и приходится держать порох сухим.

Шланги, свисающие с верхних этажей: напора в кране не хватает, поэтому люди ставят в подвалах насосы. Вода в Цхинвале — проблема не только бытовая, но и политическая. Водозабор, построенный еще в советские годы, находится на территории грузинского анклава: любое обострение ситуации — и тифлисские «ястребы» начинают пытку горожан жаждой.

Столь же политической проблемой в те дни являлся и транспортный вопрос: ТрансКАМ проходил через грузинский анклав, и единственным объездным путём была Зарская дорога — ужасающего качества грунтовка. Она спасла положение в августе 2004 года, когда Цхинвал по приказу Саакашвили расстреливали из орудий, а обитатели Кехви и Тамарашени перекрыли основную магистраль.

— Мы живём в совершенно другом мире, — говорит учительница одной из цхинвальских школ Замира Джиоева. — Потому, что те радости, которые есть у других, у нас на втором плане. Все радости сопровождаются тревогой, и эта тревога — в душе каждого живущего здесь. Она постоянная — и у ребёнка, и у взрослого, и вопрос один: «Что будет с нами?» Мы живём от лета к лету, думая: «Смогут ли наши дети отдохнуть?» Раньше мы открывали палаточные лагеря потому, что другие места отдыха разрушены. Этим летом даже экскурсии и походы за город были запрещены: война могла настигнуть в любом месте. Опасно было даже в городе жить, а не то, что выезжать куда-то! Но нам помогли: россияне выделили деньги, Министерство образования приобрело путёвки, и мы наших детей повезли в Северную Осетию. У нас природа не хуже, но пришлось уезжать отсюда летом, чтобы дети не слышали свиста пуль и грохота орудий. Но и там эхо войны настигало детей. У меня ученик пишет в сочинении: «Я был в лагере, и тут кто-то сказал: «В Цхинвале началась война!» Я начал переживать, как там моя мама, как моя сестрёнка маленькая, как они защитятся от пуль?» Это пишет девятилетний ребёнок! Такой вот получился летний отдых…

Однажды по заказу ОРТ снимали фильм про Южную Осетию, и там был сюжет о нашем классе. Дети писали сочинение о том, кто как провёл лето, и потом читали перед камерой. Когда режиссёр прощался с детьми, то был ужасно подавлен, жал руку каждому и говорил: «До свидания, дорогой!» А потом он мне сказал: «А вы заметили, у вас дети какие-то не по-детски серьёзные… Я была ошарашена. Может быть, потому, что уже привыкла к тому, что наши дети — не просто дети, которых можно отправить на отдых, которых балуют мамы: наши дети с пеленок учатся защищать Отечество. Мне рассказывали, как во время августовских событий 2004 года в военкомат приходили двенадцатилетние мальчишки и девчонки и говорили: «Мы тоже хотим вместе с родителями защищать Родину!»

Страдание способно возвысить человека, только когда оно осмыслено.

История Южной Осетии подтверждает правоту этой истины: выросло поколение, не знавшее мира, но тяготы и лишения не смогли озлобить людей — они остались такими же доброжелательными и гостеприимными. Потому что народ сам выбрал — стоять за свою землю до последнего. Это не только и даже не столько политический путь — это путь духовный. Не зря небесным заступником Осетии считается Святой Георгий — покровитель воинов.

Бросается в глаза чистота на улицах: народ в Южной Осетии отличается большой любовью к порядку. На цхинвальских перекрестках заработали светофоры, а там, где их нет, выставляются регулировщики. Несмотря на войну и блокаду, уровень преступности в республике очень низкий. По ночному Цхинвалу можно гулять без опасения, что к тебе подойдут реакционно настроенные личности, отнимут ценности и намнут бока. Двери большинства квартир — от сквозняков, но никак не от воров: говорят, здесь раньше вообще не знали, что такое ключи. А впрочем, есть ли смысл делать зло ближнему там, где и так все друг с другом знакомы? Потом ведь места на Земле не найдёшь

Тяга к образованию здесь всегда была на высоком уровне. Даже сейчас, несмотря на трудности, родители стараются выучить своих детей. Южноосетинские выпускники поступают в лучшие вузы России, благо, что выделяются квоты. В самом Цхинвале действуют университет и несколько филиалов московских вузов.

Спектакли театра имени Коста Хетагурова собирают практически полный зал. Да и к тому, в чью честь назван театр, у народа отношение более чем трепетное. Каким бы мудрым и рассудительным ни был осетин, но если он не знает наизусть ни одного стихотворения осетинского Кобзаря — век не снискать ему уважения среди соплеменников.

Туристский клуб «Аполлон» — настоящий символ стремления к возвышенному: изначально это было объединение любителей искусства. Но учиться прекрасному надо у природы, а вылазки за город постепенно переросли в сложные походы, и за многие годы его существования через клуб прошла, наверное, вся цхинвальская интеллигенция.

На прощание довелось увидеть, как 23 февраля под звуки старинного марша «Тоска по Родине» маршируют по проспекту Сталина ополченцы. Не ностальгию символизирует эта мелодия — надежду и стремление осетинского народа жить в едином Отечестве.

Дед Мороз в конвое миротворцев

Самым тёплым воспоминанием, о котором действительно люблю рассказывать, стала поездка в конвое Миротворческих сил, который накануне нового 2006 года вёз новогодние подарки детям осаждённого Ленингорского района: попасть туда можно было только через территорию Грузии в период спада напряжённости в зоне конфликта, зачастую — при помощи «голубых касок».

Весь наш конвой состоял из одного микроавтобуса повышенной проходимости, в котором ящики с подарками сопровождали два офицера Миротворческих сил от осетинской и грузинской частей контингента, министр юстиции Южной Осетии Мераб Чигоев и ваш покорный слуга.

Рядом с контрольно-пропускным постом в Эргнети на огромном поле — некогда большой и оживлённый рынок. Впрочем, уже тогда главное торжище Закавказья доживало последние месяцы: тифлисские «ястребы» приложили немало усилий, чтобы разогнать Эргнетский рынок.

Наш автомобиль превратился в машину времени: я попал лет на десять назад, в эпоху всеобщей бедности, когда практически все жили натуральным хозяйством. Горькое чувство вызвал вид вырубленных тополей вдоль дороги: начались пни вместо деревьев — значит, через пять километров село. По трассе снуют гружённые до отказа машины, часто гора багажа на крыше сравнима с размерами самого авто. Ни одного русскоязычного указателя — даже надписи на заправках только на грузинском и английском.

Неприметный поворот, просёлочная дорога, представленная двумя колеями в снегу — вот мы и приехали в селение Цинагар. Тогда здесь находился временный центр Ленингорского района: Ксанское и Лихурское ущелья, а также сам Ленингор были возвращены в состав Южной Осетии только в августе 2008 года.

Возле школы нас уже ждут представители местной администрации. Выгружаем коробки с подарками из машины, проходим в кабинет физики, который превращён, по случаю новогоднего утренника, в актовый зал. Раскалённая «буржуйка», наряженная ёлка, самодельные костюмы, маски и ёлочные игрушки. Посох в руках Деда Мороза (в его роли – один из старшеклассников) — обёрнутое фольгой древко советского флага, даже наконечник с серпом и молотом сохранился. Обстановка бедная, но, несмотря на это, здесь царит живая атмосфера праздника. Часть гостей – в форме Миротворческих сил. Стихи, песни… Кто-то из малышей запнулся, и взрослые, забыв о годах и зрительском статусе, начинают ему азартно подсказывать.

В следующей школе, в огромном, нетопленом актовом зале собралось, наверное, все село. Школьников и почётных гостей обеспечили местами на скамейках, всем остальным пришлось разместиться на принесённых с улицы брёвнах и даже на штабелях дров, сложенных на галёрке. Люди не избалованы зрелищами, они активно реагируют на происходящее на сцене, награждая удачные моменты постановки смехом и аплодисментами. Приятно было видеть, что полтора десятилетия войны не разучили этих людей радоваться.

В третьем селе машина останавливается у обычного жилого дома. Заходим внутрь – и попадаем в… класс: недавно районная администрация приобрела это здание и открыла в нём новую школу. Хозяева не скрывают гордости – несмотря на трудности, о детях здесь заботятся. Дать ребёнку образование для родителей не столько обязанность, сколько принцип чести. Устроить праздник так, чтобы на всю жизнь запомнился: пусть без дорогих подарков, но зато каждый южноосетинский школьник знает, что с наступающим Новым годом его обязательно персонально поздравит кто-нибудь из руководства республики.

После официальной части приглашают за стол: нет большего позора на Кавказе, чем отпустить гостей, тем более столь высоких, голодными. Гостям, в свою очередь, приходится соблюдать умеренность: когда тебя за какие-нибудь полдня ждёт три-четыре застолья, то вырыть себе ложкой могилу большого труда не составит.

В Цхинвал вернулись поздно вечером, всё обошлось без эксцессов: как мне потом рассказали, столь гладко обходится далеко не всегда.

А на следующее утро, в последний день уходящего 2005 года, у меня было два интервью с тогдашними лидерами республики — президентом Эдуардом Кокойты и председателем Парламента РЮО Знауром Гассиевым. Общение с главой законодательной власти оказалось дорого тем, что лучшие годы человека, стоявшего у истоков южноосетинской государственности, были связаны с Донбассом: он много лет проработал горным инженером на одной из макеевских шахт. Ему было приятно вспомнить лучшие дни своей жизни: станцию Ханжонково, трудовые будни в забое под километровой толщей земной тверди и речку Крынку, в которой купались после смены. Отрадно осознавать, что мой край навсегда остался в сердце этого человека и, надеюсь, шахтёрская закалка добавляла ему стойкости в борьбе за свободу своей земли.

Праздник свободы

Южная Осетия начинается с легендарного ТрансКАМа — Транскавказской автомагистрали — одной из красивейших дорог земного шара. Людям был необходим кратчайший путь, который меньше всего зависел бы от капризов погоды, и в 1986 году, со сдачей в эксплуатацию тоннеля под Рокским перевалом, эта мечта сбылась. Её воплощение в жизнь стоило огромных усилий: грузинское руководство всячески строительству трассы. Всего три года ТрансКАМ работал в мирном режиме: до сих пор это — Дорога Жизни, единственный путь между Севером и Югом Осетии.

В ноябре 2006 года я впервые получил возможность насладиться величественной панорамой окружающих гор: зимой эта трасса открывается для проезда только ночью, в часы самой минимальной лавинной опасности. Тогда путь между Владикавказом и Цхинвалом может длиться от суток и более: в иные командировки автору этих строк приходилось проводить на ТрансКАМе до двадцати часов, что никоим образом не является стахановским рекордом для тех мест.

Тревога ощущалась уже тогда, менее чем за два года до страшного августа 2008 года: к Рокскому тоннелю подтягивалась бронетехника, вырастали палаточные городки. На блокпостах — придирчивые проверки, призванные не допустить прибытия провокаторов.

В Гуфте меня пересадили из автобуса в машину с ополченцами, направлявшуюся вокруг грузинского анклава по грунтовой Зарской дороге. Довелось испытать все «прелести» жуткого гололёда на перевалах, весьма характерного для этого времени года: всё-таки улететь в пропасть куда более безопасно, чем общаться с тифлисскими «ястребами», от которых можно было ждать, чего угодно.

С грузинским анклавом была связана провокация, в которую мне довелось угодить, будучи в составе группы журналистов. Это было поздним вечером 11 ноября 2006 года, когда все дела были завершены, а возвращаться в промёрзший «люкс» отеля «Иристон», удобного своим расположением на центральной площади, абсолютно не хотелось: тогда с отоплением в Цхинвале было нелегко, поэтому журналисты выбирали более тёплые места для времяпровождения.

Ранее я не имел понятия о технологическом процессе на телевидении, и мне было интересно открыть эту страницу для себя. Тем более что тогда это было намного сложнее, чем сейчас, так как за прошедшие годы Всемирная паутина сделала огромный рывок вперёд. Андрей Цаплиенко с телеканала «Интер» (сейчас он тоже «освещает» события в Донбассе, но, увы, на другой стороне баррикад) любезно согласился показать работу телевидения изнутри, и мы поехали к журналистам ОРТ, у которых имелась спутниковая передающая станция на базе автофургона.

Во время перекачки сюжета раздались странные звуки снаружи, потом исчезло электричество. Выглянув, мы увидели, как человек в маске перерубил кабель и забрал работающий генератор к себе в машину без номеров, которая сорвалась с места и скрылась.

Как я уже рассказывал, Южная Осетия — один из самых спокойных регионов планеты в плане криминогенной ситуации: население там небольшое, приезжих очень мало, и если кто-то прибыл, то обязательно к кому-то, а сделать зло гостю — поссориться с принимающей его стороной. То есть налёт был однозначно спровоцирован заинтересованными лицами.

Нападавшие не учли, что у журналиста, работающего в таких уголках мира, буквально в первый день заводится множество знакомств, а эта командировка в Цхинвал у меня была далеко не первая по счёту. Разумеется, все знакомые силовики были подняты нами на ноги. Спустя непродолжительное время провокаторов задержали: они оказались жителями анклава, и за выходку им заплатили по пятьсот долларов — огромную для Грузии сумму. Весь «заработок» у налётчиков ушёл на покупку нового генератора: украденный они разбили. Это была, наверное, единственная неприятная история, оставшаяся в моей памяти.

Зато позитивных моментов было в сотни раз больше. На следующий день, 12 ноября, я сразу же попал в атмосферу настоящего праздника свободы: тогда Южная Осетия избирала главу государства и проводила референдум о подтверждении курса на независимость. Развевающиеся знамёна и транспаранты с призывами сделать судьбоносный выбор. Нарядно одетые жители республики, с раннего утра направляющиеся к урнам для голосования. Стоять долго, но в жизни цхинвальцев это была, наверное, самая приятная очередь, наполненная живым общением, смехом и шутками. На один из участков избиратели принесли аккордеон и барабан, зазвучали народные мелодии, а тесное помещение не стало преградой для танцев.

Там же довелось познакомиться с одной очень интересной технологией защиты бюллетеня для голосования, не требовавшей ни голограмм, ни водяных знаков, ни прочих дорогих и высокотехнологичных аксессуаров. Всё было просто: при выдаче избирателю на руки бланк подписывался на обороте всеми членами избирательной комиссии и предъявлялся наблюдателю, дежурившему перед кабиной: проголосовать можно было только пройдя через эту процедуру.

Результаты и президентских выборов, и референдума в Южной Осетии были ожидаемыми, но это никак не повлияло на демократичность и прозрачность самого процесса: история знает немало случаев честного и свободного волеизъявления граждан с заранее предсказуемым итогом. Когда Центризбирком РЮО сделал своё заявление, небо над вечерним Цхинвалом окрасилось огнями фейерверков и очередями «трассеров». Люди поздравляли друг друга и желали скорейшего урегулирования конфликта и наступления мира на многострадальной земле: тогда ещё никто не знал, какие испытания их ждут впереди.

В дни возрождения из пепла

Осень 2008 года. Спустя три месяца после войны августовские события уже кажутся каким-то жутким сном: настолько быстро поднимается город из руин. Цхинвал похож на огромную стройплощадку: главная проблема перед республикой — перезимовать. «Спасибо, Россия!» Эти два слова здесь можно прочесть и на стенах домов, и на придорожных валунах, и на транспарантах. Такую краткую и ёмкую оценку дал народ Южной Осетии великой державе, защитившей своих сограждан в то страшное лето. Не оставила она южноосетинский народ в беде и после: по номерам машин можно легко определить, представители какого региона отвечают за тот или иной объект. Самый востребованный товар в магазинах — стройматериалы, самые уважаемые люди в городе — каменщики, кровельщики, стекольщики.

В сквере у памятника Коста Хетагурову стоит синий фургон с надписью «Почта России», возле которого толпятся люди. Это передвижное почтовое отделение. Впервые за восемнадцать лет у жителей Южной Осетии появилась нормальная связь с внешним миром. До этого письма шли очень хитрым путём: их приходилось отправлять на адрес представительства Конгресса русских общин во Владикавказе, откуда они частным образом доставлялись в Цхинвал. Про посылки, переводы и говорить нечего — их вообще не принимали: надо отправить вещи или деньги — пользуйся оказией. Теперь всё по-другому.

С электросвязью проще: в 2006 году Южная Осетия была подключена к телефонной сети России, получила свой региональный код, поэтому дозвониться туда — не проблема. Из мобильных операторов безраздельно господствует российский «Мегафон»: его грузинский конкурент «Magti» ещё перед войной покинул территорию республики.

Улучшилось и автобусное сообщение. Если раньше основным видом транспорта была грузо-пассажирская «Газель» на шесть мест, то сейчас она уступила место подаренным краснодарцами «Богданам». Да и уехать на автобусе во Владикавказ можно не рано утром, как раньше, а практически весь день.

На Театральной площади выстроились пятнадцать машин скорой помощи. Их народу Южной Осетии подарила Русская Православная Церковь. На лицах водителей и медперсонала — радость: давно им не приходилось работать на новой, прекрасно оснащённой технике. Владыка вручил ключи, взвыли сирены, и машины прямо с митинга уезжают на дежурство.

Башня танка, торчащая из крыльца сгоревшего здания, последнее из того, что принадлежало захватчикам и что до сих пор не успели убрать с цхинвальских улиц. Её никак не могут выкорчевать: сила взрыва была такова, что танк разнесло в щепки, а башня, пролетев по воздуху, протаранила ступени и вонзилась в фундамент здания. Эту боевую машину, нашедшую здесь бесславный конец, Украина продала Грузии в нарушение норм международного права.

Село Тамарашени. Точнее — бывшее село в бывшем грузинском анклаве. Пройдёт несколько лет, и на его месте вырастет новый Московский микрорайон Цхинвала. Сейчас это — руины. Немой свидетель того преступления, которое совершил батоно Саакашвили против своего народа. «Ястреб», одурманивший людей иллюзиями восстановления территориальной целостности Грузии и развязавший своими руками военную авантюру. Что дало это жителям анклава кроме того, что они стали беженцами? Теперь для ныне живущего поколения назад, в родные места, дороги нет. Только кто этим людям скажет горькую правду?

Раны телесные вылечить можно, но никаких снадобий не хватит, чтобы исцелить душевные раны, которые нанесены людям. Многие женщины одеты в чёрное: почти в каждой семье война забрала кого-то из близких. В Цхинвале плачут не только люди. На проспекте Алана Джиоева стоят израненные пулями и осколками итальянские пинии — живой памятник тех августовских дней. Стекающая по их стволам смола напоминает человеческие слёзы, не один год эти плачущие сосны будут напоминать о трагедии.

Обезглавленный тифлисскими «ястребами» памятник академику Василию Абаеву, второму национальному осетинскому гению после Коста Хетагурова. Вспоминаю, как в Сухуме мне довелось увидеть изувеченный точно таким же образом памятник абхазскому поэту Дмитрию Гулиа: «авторы» выходки были из той же самой когорты.

Иду по пустынным коридорам сожжённого Дома правительства, поднимаюсь на второй этаж, проходим в органный зал. Здесь когда-то находился один из лучших органов не только на Кавказе, но и во всём бывшем СССР. В ночь на восьмое августа и здание, и уникальный инструмент были уничтожены прямым попаданием вражеского снаряда. Враги знали куда целиться: осенью 1991 года в этих стенах был зачитан Акт провозглашения независимости Южной Осетии, после чего зазвучала красивая и величественная песня, ставшая впоследствии государственным гимном борющейся за свободу республики. В её мелодии удивительным образом сплелись грозовые раскаты, гром лавин в горах, пение идущих в бой воинов и звуки молитвы под сводами храма. В её словах — призыв гореть во славу Отечества подобно свечам перед иконой, стремиться к свету, стойко и с гордостью перенести все горести и невзгоды. Стоя посреди этих руин, верю в то, что и далее будут услышаны следующие её строки, как были они услышаны в героические дни борьбы за свободу:

О, Боже Всевышний! Твоё благословение!

Тебе молимся: «Дай же счастья земле Осетии!»

Александр ДМИТРИЕВСКИЙ

Читайте также: Война и бесчестие

___________________________________________________________________________________________________

Присоединяйтесь к МИА Новороссия в Facebook, ВКонтакте,Twitter, Google+,Одноклассники, Feedly и через RSS, чтобы быть в курсе последних новостей.

___________________________________________________________________________________________________