Воскресшие цзаофани

26 декабря 1893 г. в семье мелкого землевладельца Мао И-чана родился сын, которого назвали «Благодетель, пришедшая с востока». Спустя годы в честь этого события напишут гимн «Алеет восток», до сих пор ежечасно отбиваемый курантами Пекинского вокзала.

Как вы уже поняли, речь идёт о Председателе КНР Мао Цзэ-дуне, личности великой и противоречивой. Его, как никого другого, лучше всего могут характеризовать строки из популярной песни про Котовского: «И поэт, и джентльмен, и баламут…» О Великом Кормчем мы вспоминаем не только потому, что Поднебесная сейчас вышла в число мировых лидеров. Куда страшнее и важнее значение китайской «культурной революции» 1960  гг.

Химеры «Большого скачка»

Любые великие неурядицы начинаются с форсирования событий. Развалом СССР закончилось то, что в 1985 г. Горбачёв назвал «Ускорением». Все мы видим, в какую катастрофу вылилось волевое стремление Украины любой ценой интегрироваться в Евросоюз. Для китайского народа такой трагедией стала политика «Большого скачка», инициатором которой был председатель Мао.
Сказать, что после смерти Сталина не все лидеры стран социалистического блока разделили реформаторские устремления Хрущёва — не сказать ничего. Большинство отнеслось к ним с откровенной опаской, но вынуждено подчинилось партийной дисциплине. Ибо ещё недостаточно укоренилось дело социализма в Восточной Европе: берлинский «Мармеладный бунт» вкупе с пресловутым Венгерским мятежом 1956 г. — наглядные тому свидетельства. Были и те, кто саботировал хрущёвские начинания, как Георгиу-Деж в Румынии, Тито в Югославии. А руководители Албании и Китая, увидев угрозу для себя, вообще отказались повиноваться «старшему среди равных».

Размолвка председателя Мао с генсеком Хрущёвым привела к тому, что Китай начал строить светлое будущее по своей собственной модели, стремясь «догнать и перегнать» СССР за несколько лет. Отметим, что ситуация в КНР тогда была достаточно критическая, причём как внутри, так и на международной арене. Начнём с того, что страна с момента своего провозглашения и вплоть до 1971 г. добивалась дипломатического признания: и место в ООН, и прочие привилегии законного правительства достались сепаратистскому Тайваню. Кроме того, продолжавшаяся четверть века гражданская война практически полностью разрушила экономику.
Особой чертой Китая тех лет можно назвать милитаризацию практически всех сфер жизни: страна тех лет очень напоминала нынешнюю Северную Корею. Несмотря на откровенно катастрофическое положение дел во многих отраслях, Китай уже к 1964 г. вошёл в «ядерный клуб», а спустя шесть лет стал пятой космической державой. Понятно, что все ядерные и космические технологии в значительной своей части оказались позаимствованы у СССР, осуществлявшему помощь как оборудованием, так и подготовкой кадров. В результате в 1971 г. Пекину удалось преодолеть занавес непризнания, и зеркально поменяться с Тайбэем позициями в мировом раскладе: «страной-изгоем» стал Тайвань.

Интенсивное развитие Китая действительно было насущной необходимостью, однако совсем другими методами, чем реализованные на практике. Абсолютно неоправданным оказалось полное обобществление производства. Создание аграрных кооперативов поначалу позволило решить зерновую проблему: этот товарный сегмент выгоднее для крупных предприятий. Но под видом коммун фактически насаждалось натуральное хозяйство, когда их члены вынуждены были производить всё необходимое для собственного потребления. Это привело к резкому сокращению товарооборота.

Была объявлена кампания по борьбе с вредными животными. К числу особо злостных тварей отнесли комаров, мух, крыс и воробьёв. Насчёт последних: какой-то «умник» просчитал сколько птицы поедают зерна в масштабах страны, «забыв» о том, что основной воробьиный рацион составляют насекомые, а злаки идут в качестве своеобразного десерта, причём подобранные с земли, а не выклеванные из колоса. В результате спустя несколько лет новую популяцию воробьёв китайцам пришлось завозить из СССР: горький опыт показал, что пища пернатых кушает в разы больше тех, кто на неё охотится.

Ещё одним прожектом стала так называемая «малая металлургия». Кустарное производство чугуна было налажено в каждом колхозе и городском квартале, а количество вагранок исчислялось сотнями тысяч, отнимая миллионы рабочих рук от более важных дел. Начали резко падать урожаи основных продовольственных культур, в то время как качество выплавляемого металла больше напоминало доисторическую крицу, из которой можно было выковать разве что лемех сохи или мотыгу. Как следствие, Китай остался и без стали, и без хлеба.

Урны «Культурной революции»

Провал «Большого скачка» обострил борьбу за власть в китайском руководстве. Кроме того, выяснилось, что выдвинутый в 1957 г. тезис «Пусть цветут сто цветов, пусть соперничают сто школ!» был весьма некорректно воспринят в обществе: слишком много оказалось несогласных с проводимым курсом. Многие исследователи даже считают этот лозунг специальной провокацией, чтобы «взять на карандаш» неблагонадёжные элементы. Поэтому с начала 1960 гг. развернулась травля инакомыслящих, переросшая в масштабную кампанию по искоренению прошлого — «Культурную революцию».

Любая революция — это всегда слом традиционных норм: человек, осознающий свои корни не пойдёт крушить всё и вся на своём пути. Одним из маоистских лозунгов стал «Долой ренегатов Дэн Сяо-пина и Конфуция!» С первым всё понятно: нечего создавать конкуренцию Великому Кормчему. А вот древний философ оказался опасен тем, что являлся создателем традиционных для китайского общества морали и ценностей.

Начались безжалостные расправы над теми, кто бережно хранил память народа о былом. Учёные с мировым именем подвергались всевозможным унижениям в духе средневековой инквизиции. В адрес неугодных профессоров через дацзыбао изливались потоки грязи. Устраивались общественные проработки, когда обвиняемый, часто разодетый в шутовские наряды, был вынужден часами стоять перед толпой на коленях. Из наказаний самым лёгким считалась ссылка в сельскую местность «на перевоспитание». Полыхали костры из книг, целенаправленно разрушались уникальные памятники многовековой китайской истории.

Для борьбы, в том числе и с прошлым, создавались молодёжные отряды хунвэйбинов и цзаофаней (из учащихся и рабочих соответственно), чья деятельность сводилась в основном к погромам и издевательствам над попавшими в чёрные списки. Помимо прочего, участники этих группировок ещё использовались и как силовой блок для внутрипартийной борьбы: формирования малолетних боевиков имел каждый партком, поэтому дело очень часто доходило до вооружённых стычек между конкурентами. За пару лет своего существования быстро вышедшие из-под контроля хунвэйбины и цзаофани успели надоесть всем и вся, поэтому в конце концов их движение было разогнано с санкции высшего руководства КНР, а участники молодёжных бандформирований были сосланы перевоспитываться в глухую провинцию.

Особый интерес представляют информационные технологии «Культурной революции». Единый разговорный язык тогда в Китае ещё не сложился, а диалекты даже соседних регионов часто бывают непонятны их носителям: бывает, что даже сегодня граждане этой страны общаются между собой при помощи записок. Поэтому был придуман такой инструмент, как дацзыбао — рукописные прокламации на больших листах бумаги. Их вывешивали в людных местах: коллективное чтение проходило весьма бурно и нередко заканчивалось потасовкой. Постепенно власть начала бороться и с этим изобретением: слишком уж неподцензурным оказался этот пращур нынешних соцсетей.

Другим орудием пропаганды стали сборники цитат из работ Великого Кормчего: красную книжку карманного формата должен был носить каждый грамотный человек, ибо специальные патрули из добровольцев проверяли идеологическую подкованность граждан. Умелое оперирование цитатами председателя Мао в целом ряде случаев не только определяло исход спора для стороны, но и становилось залогом личной безопасности.

Ещё один аспект «Культурной революции» — жуткое нагнетание воинствующей русофобии: недавний союзник превратился чуть ли не в главное зло для Китая. Параллельно с этим шло налаживание контактов с новым другом Поднебесной в лице США: ценой некоторых подачек пекинскому руководству американцам удалось воспрепятствовать нормализации отношений между КНР и СССР вплоть до горбачёвской эпохи.

Невыученные уроки прошлого

Однажды поэт сказал:
Зря мы наверно с учителем спорили —
Наше грядущее на волоске.
Следует знать: на уроке истории
Нас за провинности ставят к доске…

История действительно имеет свойство повторяться, и не только в виде спирали. Не обязательно трагедия превращается в фарс: куда чаще просто меняется антураж как, чтобы выпасть в качестве билета на экзамене, который окончится для сдающего очередным «лебединым озером» в зачётке.

Эпоха председателя Мао вновь стала реальностью за тысячи километров от Поднебесной. Сегодня на Украине мы наблюдаем ту же самую беснующуюся русофобию, зверства в отношении инакомыслящих, авантюризм в экономике и море популистских лозунгов. Мало чем отличается картина и на Ближнем Востоке, где бесчинствуют халифатовцы, создавшие своё террористическое квазигосударство, оккупировавшее значительные территории Ирака и Сирии.

Особую роль в политике этих преступных режимов играет борьба с прошлым. На Украине ускоренными темпами ведётся кампания по декоммунизации. Сносятся памятники советских времён, массово переименовываются населённые пункты и улицы. И это при том, что экономическое положение страны близко к катастрофе, а все эти изменения на карте требуют колоссальных денежных сумм. При этом активно уничтожаются промышленность и сельское хозяйство — главный «памятник» советской эпохи. Аналогично поступают и халифатовские бандиты: некоторое время назад мировая общественность возмущалась уничтожением древних памятников сирийской Пальмиры и находящихся в Ираке городов шумеро-аккадской цивилизации. Не менее скандальными были и расправы над смотрителями этих музеев.

Если посмотреть на социальный состав халифатовских ваххабитов и бандеровских нацистов, то их ряды в основной массе составляет молодёжь, вырванная из прежней парадигмы. То есть, второе издание тех же самых хунвэйбинов и цзаофаней, только на другом языке и в другой обложке. Отказавшиеся от своих корней, эти личности готовы на всё ради того, чтобы вписаться в прокрустово ложе новых схем и правил. У халифатовцев мы видим не только юных арабских бедняков, изнывающих от беспросветной нужды, но и вполне благополучных граждан куда более сытых стран, которых под чёрное знамя завели поиски жизненных смыслов. А на Украине похожую роль выполняют фашиствующие футбольные хулиганы «ультрас», молодчики из неонацистских группировок и вооружённые боевики из батальонов «Правого сектора». Туда тоже кто-то шёл ради «социального лифта», а кто-то — ради новых ощущений, романтической атмосферы и путеводной звезды.

После смерти Великого Кормчего китайское руководство нашло в себе мужество признать совершённые ошибки и начать восстановление разрушенного. Этот шаг принёс щедрые плоды: спустя четверть века КНР вошла в число самых могущественных держав мира. При этом память о совсем недавних трагических событиях заставила и народ, и правителей воздержаться от разгромной критики прошлого. Общество пришло к консенсусу, что Мао, как и любой смертный, допускал ошибки, но в одном из десяти случаев, а остальные его шаги были правильными.
Тем не менее председатель Мао своей противоречивой деятельностью сумел вывести КНР из числа «стран-изгоев», заплатив, правда, за это страшную цену. Нынешняя Украина несёт колоссальные издержки ради того, чтобы стремительно скатиться именно в число козлов отпущения мирового политического расклада. Найдёт ли Киев силы признать объективный закон о том, что борьба с прошлым всегда и везде, в любой исторической эпохе и любой точке мира заканчивалась только одним — масштабной национальной катастрофой? Сомневаюсь: не для того её заокеанскими «друзьями» заваривалась вся эта каша…

Александр ДМИТРИЕВСКИЙ

Присоединяйтесь к МИА Новороссия в Facebook, ВКонтакте,Twitter, Google+,Одноклассники, Feedly и через RSS, чтобы быть в курсе последних новостей.