То, что произошло во втором часу ночи 26 апреля 1986 г. на Чернобыльской АЭС, считается одной из крупнейших техногенных катастроф в истории человечества. Большинством людей старшего возраста на постсоветском пространстве этот день воспринимается как национальная трагедия: настолько чудовищными оказались её последствия для великой державы.
Эти последствия лежали не только в плоскости радиационного загрязнения и огромного количества пострадавших: по сути дела разрушенный четвёртый энергоблок ЧАЭС стал тем ящиком Пандоры, открытие которого начало цепную реакцию событий, приведших и к распаду СССР, и к нынешней войне в Донбассе.
Неслучайная случайность
О Чернобыльской катастрофе написаны горы книг, пересказывать которые нет никакого смысла: любой желающий при достаточной пытливости ума сможет восстановить процесс развития аварии вплоть до мельчайших деталей. Тем не менее, кто-то из великих сказал, что если случайность имеет политические последствия, то к ней надо присмотреться. Поэтому постараемся обратить внимание на те аспекты, которые почему-то достаточно слабо освещены в работах исследователей.
Известно, что все энергоблоки ЧАЭС были оснащены графито-водными реакторами РБМК-1000 (цифры означают количество мегаватт электрической мощности): этот тип установки имеет весьма интересную родословную, уходящую своими корнями в самое начало советского ядерного проекта. Реактор невозможно построить без замедлителя — вещества, уменьшающего скорость нейтронов до необходимой. Идеальным замедлителем является тяжёлая вода, однако стоит она баснословно дорого, а обычную воду для этой цели научились использовать гораздо позже. Поэтому выбрали дешёвый и легко доступный графит, выпускавшийся крупнотоннажными партиями для нужд цветной металлургии и электротехнической промышленности.
Конечно, потрудиться над отработкой технологии пришлось немало: нужной чистоты продукта удалось достичь далеко не сразу. Однако затраченные усилия себя окупили: это позволило собирать активную зону из графитовых блоков прямо в помещении возводимого реакторного цеха. Такая технология позволила, например, снять столь острую проблему, как зависимость от требований железной дороги, которая не принимает к перевозке предметы длиной более двадцати метров и четырёх с половиной метров — в диаметре. Следовательно, у конструкторов появилась возможность увеличивать мощность реактора простым увеличением его размеров: на момент аварии на ЧАЭС уже действовали установки РБМК-1500, в полтора раза более мощные, чем чернобыльские. Но и это был не предел: в 1986 г. в стадии проектных разработок находились реакторы на 2400, а на уровне эскизных — на 3600 и даже 4800 мегаватт электрической мощности.
Но самой важной ценностью графито-водного реактора была его простота в техническом обслуживании: топливная кассета легко и в любой момент извлекалась из технологического канала. Более того, этот процесс можно было проводить во время работы установки, что, например, принципиально невозможно на распространённых ныне реакторах серии ВВЭР. Неудивительно, что именно такое свойство графитовых установок широко использовалось при наработке оружейного плутония.
По своей сути реакторы серии РБМК являлись глубоко модернизированными конверсионными «потомками» двухцелевого реактора АДЭ: они изначально проектировались как энергетические, задача производства изотопов на них не ставилась. При этом нигде в литературе не упоминается о принципиальной невозможности использования РБМК для выпуска плутония: скорее всего, данный вопрос в СССР просто не рассматривался по причине того, что спрос на военную продукцию полностью удовлетворялся уже имеющимися мощностями.
То есть, в ночь на 26 апреля 1986 г. произошла авария на установке конверсионного типа, а не сугубо гражданского. Более того, всё это случается в девяноста километрах от третьего по значению города СССР — Киева, да ещё и совсем по соседству от стыка трёх важнейших республик Союза — России, Украины и Белоруссии! Отметим, что из всех пяти АЭС, оснащённых реакторами РБМК, ближе всех к городу-миллионнику расположена Ленинградская, и лишь потом — Чернобыльская, также в пригороде областного центра-полумиллионника находится Курская АЭС. Дальше всего от крупных городов оказались построены Смоленская и Игналинская АЭС: их спутники Десногорск и Снечкус (ныне — Висагинас) возвели в самой глухой провинции.
В свете политических процессов всё это оказалось той самой ложкой, которая очень даже дорога к обеду. Всего восемнадцатью днями ранее трагедии на ЧАЭС в СССР вводится в оборот термин «Перестройка». Прошло полгода с момента женевской встречи Горбачёва с Рейганом, и оставалось столько же до их общения в Рейкьявике: каких-либо документов, как в последующие разы, на них подписано не было, что совершенно не исключает наличия джентльменских договорённостей о начале сдачи позиций советским лидером. Чуть более, чем за год до чернобыльской аварии при очень странных обстоятельствах пропал без вести автор концепции «ядерной зимы»: это вызвало очень нездоровый ажиотаж в прессе вокруг очень смелой гипотезы, которая впоследствии не нашла академического подтверждения. Осенью 1986 г. на экраны выходит первая советская постапокалиптическая лента «Письма мёртвого человека»: сейчас с большим удовольствием регулярно пересматриваю эту очень сильную притчу об ответственности учёного за свои открытия, но тогда, после принудительных культпоходов, фильм воспринимался как жутко скучный «ужастик». Иными словами, налицо очень серьёзная работа по подготовке изменниками шагов, направленных на подрыв мощи СССР, причём делалось всё, чтобы капитуляция была воспринята простыми гражданами как победа.
В связи с этим возникает далеко не праздный вопрос о том, имелся ли злой умысел у причастных к разыгравшейся трагедии. Фактов вопиющей халатности было выявлено очень много: достаточно хотя бы того, что для проведения эксперимента любой ценой на энергоблоке полностью отключили автоматическую защиту, а всё управление совершенно самонадеянно перевели в ручной режим. А вот сторонников всевозможных конспирологических концепций придётся разочаровать: следствие не обнаружило доказательств того, что кто-либо из персонала ставил себе целью устроить запроектную аварию на реакторе. Поэтому, как бы сердцу ни хотелось верить в версию о диверсии, но мы должны смириться с верховенством презумпции невиновности, требующей трактовать слабые стороны доказательств в пользу обвиняемых.
Бесы из бутылки
Чернобыль стал отправной точкой ренессанса нацизма на Украине. По сути дела вся нынешняя Незалежная представляет собой огромное исчадие радиоактивного ада со всей его нечистой силой, вырвавшейся на свободу. А всё началось с того, что некоторой части украинской интеллигенции было позволено задуматься над тем, почему без спроса у местного населения возвели АЭС чуть ли не в пригороде Киева. Дальнейшая логика развития этой мысли понятна: «В своїй хаті своя сила, і правда, і воля…», а тут уже и до лозунга «Геть від Москви!» недалеко.
Отметим, что чернобыльская тематика у бандеровцев как предмет спекуляций всегда занимала и занимает самое почётное место. При этом авторы подобных измышлений напрочь забывают о том, что при выборе площадки для строительства АЭС главными аргументами являются наличие соответствующего количества воды для охлаждения реактора (его тепловая мощности в три раза больше электрической), а также малоценных для сельского хозяйства угодий. Последний фактор диктуется отнюдь не угрозой загрязнения окружающей среды, а закреплённой в законодательстве принципиальной недопустимостью любого промышленного строительства на пахотных землях. Поэтому две из пяти украинских АЭС возвели на Волыни, и по одной — в Полесье, на берегах Каховского водохранилища и Южного Буга. Также в республике планировалось построить ещё четыре АЭС — в Крыму, Одессе, Харькове и Чигирине, но это было связано с высокой степенью индустриализации и наличием энергоёмких производств, а совсем не с желанием «клятых москалей» отравить украинские чернозёмы.
Говоря о политических последствиях, критики советского строя обвиняют руководство КПСС в том, что поздно организовало эвакуацию населения, а также не отменило торжественные мероприятия на 1 Мая. Как это ни странно на первый взгляд, но оба решения властей были абсолютно правильными.
Начнём с эвакуации: 27 апреля в два часа пополудни в городе энергетиков Припять к подъезду каждого дома были поданы автобусы, сопровождаемые нарядами милиции. Незадолго до этого по городской трансляционной сети прозвучало объявление соответствующего содержания. То есть, с момента аварии на четвёртом энергоблоке прошло ровно полтора суток: не будем забывать, что в СССР действовали строгие нормативы мобилизационных мероприятий. К тому же надо было организовать транспорт и места приёма пострадавших, а также выяснить в них и по пути следования радиационную обстановку: всё это требовало времени. Также, что уже утром 26 апреля были введены меры по пресечению самовольного оставления заражённой территории, ибо древняя мудрость гласит, что «зрелище неорганизованных масс невыносимо», а в нашем случае оно ещё и могло «обогатить» радионуклидами огромные пространства.
Немало споров ведётся вокруг отказа Щербицкого отменить первомайские торжества. А теперь войдём в его положение и подумаем о том, что в городе с двухмиллионным населением, прежде всего, необходимо избежать паники: её результаты были бы катастрофическими.
Во многом благодаря Чернобылю украинскому руководству удалось подавить движение за самоопределение Крыма на рубеже поздней Перестройки и «лихих девяностых», о чём стоит рассказать отдельно.
Решение о строительстве Крымской АЭС было принято после катастрофического ледяного шторма, обрушившегося 4 января 1969 г. на Перекоп и Чонгар, и бушевавшего почти неделю. В результате этого стратегически важный для страны регион до середины месяца оставался обесточенным. Собственная генерация полуострова, составлявшая около 5% от потребления, смогла обеспечить разве что военные объекты и больницы, да и то — в режиме жесточайшей экономии. К 1986 г. её первый энергоблок был готов на 90%: уже завершался монтаж реактора, на само строительство затратили пятьсот миллионов рублей в ценах того времени, ещё в половину этой суммы оценивались материалы и оборудование, ожидавшие своей очереди на складах. Но тут грянул Чернобыль, и строительство АЭС на Казантипе было приостановлено.
Новый акт драмы начался летом 1989 г.: в прессе и на телевидении зазвучали страшилки о том, какая катастрофа ждёт Крым в случае землетрясения. В город-спутник АЭС Щёлкино свезли со всей Украины активистов экологических движений: местные жители вспоминают, что ни одного крымчанина среди них не было, зато большинство разговаривали с весьма характерным «западенским» акцентом. Развернулись геологические изыскания, целью которых было «подогнать» дополнительное обоснование под закрытие Крымской АЭС, несмотря на то, что корпус реакторного цеха, выполненный из монолитного железобетона, многократно превышал возможности подземной стихии в данном районе, а несколькими месяцами ранее ужасающее Спитакское землетрясение наглядно показало высокую степень надёжности таких сооружений. В скором времени первые лица советского государства приняли окончательное решение отказаться от пуска станции. Не последнюю роль сыграло и то, что энергозависимый Крым оказался выгоден руководству УССР, а впоследствии — и независимой Украины: кнопка на пульте управления энергосистемами в 1994 г. стала козырной картой в споре официального Киева с борющейся за свои права автономной республикой. Тогда нескольких отключений полуострова от электроэнергии оказалось достаточно для того, чтобы местная элита вывесила белый флаг, а лишившийся поддержки глава республики Юрий Мешков вынужден был уехать в Россию.
Роковые яйца собачьего сердца
Спустя тридцать лет тема Чернобыля вновь стала актуальной. Это связано с принятием украинским руководством волевых решений о замене оригинального российского ядерного топлива суррогатом производства американской фирмы «Вестингауз», а также попытками маневрирования мощностями энергоблоков и угрозами сокращения персонала. В прессе снова зазвучали расхожие апокалиптические прогнозы: насчёт этого не стоит вдаваться в панику, хотя грубое административное вмешательство в объективные законы природы является однозначно вредным.
Во-первых, не будем слепо экстраполировать события 26 апреля 1986 г. на сегодняшние реалии хотя бы потому, что там был совсем другой тип ядерного реактора и другая конструкция энергоблока, чем применяющиеся ныне. На украинских АЭС сейчас работают хорошо зарекомендовавшие себя за полвека эксплуатации реакторы серии ВВЭР, разработанные в СССР и являющиеся изначально гражданским, а не конверсионным, проектом. Для них Украина заказывала топливо в России, а при Януковиче в Кировоградской области даже хотели строить совместное с «Росатомом» предприятие соответствующего профиля: запасами урана Незалежная не обделена. Но после прихода хунты к власти этот проект был свёрнут в пользу приобретения продукции у американцев.
А теперь заглянем в инструкцию к любому бытовому электроприбору, где прочтём настоятельную просьбу использовать либо «родные» аксессуары, либо выпущенные лицензированной фирмой. Ослушавшегося ждёт признание поломки негарантийным случаем: иногда такая категория ремонта вполне сопоставима по цене с покупкой нового изделия. И вот тут начинается самое интересное: атомные реакторы выпускаются малыми сериями. Всего по состоянию на сегодняшний день в эксплуатации когда-либо находился 71 реактор ВВЭР всех модификаций: часть из них используется и поныне, часть остановлена либо по причине выработки ресурса, либо, как в Германии, по политическим мотивам. Ещё ряд изделий находятся в производстве или же монтируются на новых энергоблоках, и, наконец, несколько единиц так и не были запущены в эксплуатацию из-за отсутствия в постперестроечные годы средств. Такое количество реакторов, каждый последующий из которых постоянно модернизируется с учётом опыта эксплуатации предыдущих, делает каждую такую установку близкой к уникальному продукту. Поэтому производители стараются выпускать топливо, ориентированное на «аппетиты» конкретного реактора со всеми его особенностями.
Замена российского топлива на суррогаты от фирмы «Вестингауз» имела место на чешской АЭС «Темелин» и финской «Ловииса». В обоих случаях это начинание окончилось больно ударившими по карману владельцев поломками реакторного оборудования: умеющие считать деньги чехи и финны быстро одумались. А вот в «Энергоатоме», владеющем Южноукраинской АЭС, предпочли проигнорировать и чужие, и собственные ошибки, влетевшие госбюджету в копеечку.
Другим скандальным моментом стало ультимативное требование украинского Кабмина о введении манёвренного режима на АЭС. Особенности ядерного реактора таковы, что резко менять режимы его работы нельзя: в литературе хорошо описаны «ксеноновые отравления», «иодные ямы» и прочие изменения изотопного состава топлива, возникающие в результате снижения его мощности. Для обратного выведения установки на прежний режим работы требуется подождать несколько десятков часов, необходимых для «выгорания» возникающих продуктов деления. При этом природе глубоко безразлично, что потребление энергии людьми зависит от времени года и суток: она развивается по своим законам, а не согласно циркулярам из высоких кабинетов на Банковой и Грушевского.
Киевскую хунту, живущую по принципам революционной целесообразности, разумеется, вряд ли удовлетворит такое положение дел: необандеровцы прилагают немало сил для того, чтобы «переломить через колено» и саму природу, и тех, кто владеет законами «тонкой материи». Шагнувшим в незалежные реалии Роккам и Швондерам очень хочется показать свою власть над носителями высоких технологий: по-другому самоутвердиться они не могут. Тем более, что инженер-атомщик — такой же штучный продукт, как и то, с чем он работает: для управления реактором, а также руководства сменой, цехом и самой АЭС нужна персональная лицензия, выдаваемая государством и требующая регулярного подтверждения. Кроме того, большинство работников атомной энергетики Украины имеют советскую профессиональную закалку и в достаточной мере настроены пророссийски: генетическая связь используемых технологий обязывает. Разумеется, что весьма скоро нацисты дорастут до того, чтобы заменять неугодных специалистов идеологически правильными шарлатанами, подобными печально известному украинскому «естествоиспытателю» Трофиму Лысенко.
И, наконец, посмотрим на карту. Основными объектами весьма сомнительных «экспериментов» бандеровского правительства ныне являются Южноукраинская и Запорожская АЭС, и это неслучайно: на расположенных вблизи границ Евросоюза Хмельницкой и Ровенской АЭС с такими манипуляциями стараются быть осторожнее. Так вот, от Южноукраинска по прямой триста километров до Перекопа и четыреста — до Севастополя. Энергодар расположен ещё ближе — там до Джанкоя всего пару сотен километров и около трёх сотен — до Керчи. А если учесть розу ветров в этих городах-спутниках АЭС (преобладает северо-западное направление), то налицо шантаж непокорной Тавриды так называемой «грязной бомбой»: никаких других силовых аргументов у Киева в данной ситуации просто нет, зато ultima ratio в виде радиоактивного дождя над Ялтой можно устроить и со своей территории. Подобный шаг хорошо вписывается в хуторскую психологию бандеровца, живущего по принципу: «Главное, чтобы у соседа хата сгорела!»
Помнится, как в «позднеперстроечную» эпоху руховцы скандировали на митингах: «Хай живе КПРС на Чорнобильскій АЕС!» Выбравшиеся из схронов усачи в «мазепинках» очень хорошо понимали значение той самой тридцатикилометровой зоны отчуждения. Поэтому нацистская Украина, оказавшаяся самым настоящим исчадием Чернобыля, должна быть возвращена туда, откуда вырвалась в ночь на 26 апреля 1986 г. И хочется верить, что демон бандеровщины в скором времени окажется навеки замурованным в бетонный саркофаг над разрушенным реактором.
Александр ДМИТРИЕВСКИЙ
______________________________________________________________________Присоединяйтесь к МИА Новороссия в Facebook, ВКонтакте, Twitter, Google+, Одноклассники, Feedly и через RSS, чтобы быть в курсе последних новостей.
______________________________________________________________________Если вы хотите поддержать коллектив Молодежного Информационного Агентства «НОВОРОССИЯ», просьба отправлять переводы на Яндекс-Кошелек: 410014056051536
