Русский
English
Пехота – самый древний род войск. Она была и остаётся основой армии любого государства. На долю пехоты всегда выпадают основные тяготы боёв – сопровождение механизированных подразделений, борьба с вражеской пехотой и противотанковыми средствами противника, разведка и бои в населённых пунктах. Именно пехоте остаётся решать главные боевые задачи на поле боя. Не исключением в истории этого славного рода войск стала и продолжающаяся война в Донбассе. Сегодня, во время так называемого перемирия, когда идёт позиционная борьба, роль пехотных подразделений нашей молодой армии возросла ещё выше.
Чем живёт сегодня пехота, какие радости и трудности встречают бойцов Новороссии на передовой и что тяжелее всего переживать на войне – обо всём этом рассказал в беседе с нашим корреспондентом боец армии ДНР с позывным «Макс».
МИА: Здравствуй, Макс. Побеседуем? Представься, пожалуйста, нашим читателям.
М.: Здравствуйте. Я — боец армии Донецкой Республики, рядовой мотострелковой бригады, в последнее время служу во взводе связи. Позывной «Макс». Зовут меня, Максим, как можно догадаться.
МИА: Всегда в таких беседах интересно узнать личную историю каждого, с кем общаешься. Постоянно задаю ребятам этот вопрос – как так получилось, что ты решил взять в руки оружие? Лично тебя что на это подвигло?
М.: С началом войны много разговоров было по поводу идти, не идти – и дома, и на работе. Когда Славянск полыхнул, ещё не было такого острого сознания, что гражданская война. Это внутри, наверное, стоял какой-то предохранитель, который не давал полностью поверить в происходящее. Уже когда по окраинам нашего города авиация раза три отработала, когда первые жертвы появились, предохранитель этот, видимо, перегорел. Тогда решил – надо идти.
МИА: А как семья отнеслась к этому?
М.: Семья неоднозначно отнеслась. Домашним, оказалось, достаточно трудно объяснить, что принятое мной решение способно сохранить не только их жизнь, но и жизни других. Люди в большей массе всё же инертные. Это я не в осуждение, просто говорю как есть. Пришлось потерпеть до нового, тогда – 2015, года. Только к этому времени как-то всё само собой к логическому решению пришло. Отправился в военкомат, записался, приехали, забрали, уехал. Очень просто. Через неделю пребывания в части был уже на «боевых».
МИА: А почему так быстро? Чем это было обусловлено?
М.: Начиналась Дебальцевская операция. Людей не хватало. Тогда каждый человек был на счету. Вот нам и пришлось быстренько включать мозги и впитывать то, чему пытались нас за эту неделю научить наши командиры.
МИА: Тебе как человеку сугубо гражданскому, военная подготовка как давалась?
М.: Душой кривить не буду — тяжело давалась. Но, потом, в первых боях ребята наши, те которые более опытные, помогали и подсказывали. Первые бои многому научили.
МИА: Например?
М.: Использование мин, гранат, ведение стрелкового боя. Если брать бои в Дебальцево, то это вообще отдельная тема.
МИА: А в чём отличие? Что в поле, что в городе – всё равно война.
М.: Так обыватель рассуждает. Бои в городе – это опаснейшая вещь. Степень сложности ведения боя в городе просто сумасшедшая. Очень трудно воевать. Особенно если учесть, что шестьдесят процентов состава роты – вчерашние гражданские. Вспомните нашу историю. Все самые сложные сражения проходили в больших городах – Сталинград, Севастополь, Кёнигсберг, Берлин. Ну, это у наших дедов было. У нас – Дебальцево.
МИА: Страшно в таком бою?
М.: Даже не представляешь, насколько…если честно.
МИА: Что на сегодняшний день считаешь для себя самым трудным?
М.: Труднее всего людей убивать. Это вопреки природе человека, вообще. Но здесь – либо мы, либо они. Укропы просто не оставили для нас шанса. Пусть за это ответят.
МИА: Как ты оцениваешь, насколько быстро человек адаптируется к боевым условиям и в целом к войне?
М.: Каждый человек по-разному. От характера, наверное, зависит. Люди разные. Были единичные случаи, когда и первого миномётного обстрела человек не выдерживал. Всякое бывает. Все мы – люди. Кто-то сильный, кто-то слабый. Наш донбасский мужик он очень своеобразен, уникален даже. Если так разобраться, то мы воюем не «ЗА», а «ВОПРЕКИ». Наши деды в Великую Отечественную победили именно «ВОПРЕКИ», и мы Донбасс освободим тоже благодаря этому.
МИА: Не совсем понимаю. Вопреки чему?
М.: Вопреки всему. В первую очередь, вопреки самой смерти. Это такое, русское упрямство, типа – «врёшь – не возьмёшь!».
МИА: Интересная мысль. Русское упрямство. А ты считаешь себя русским? Я знаю твой отец дагестанец по национальности.
М.: Конечно, я считаю себя русским. Кем мне ещё себя считать? Родился и живу в Донбассе. Крещёный, православный. Русский, конечно.
МИА: Кстати, расскажи о регулярных войсках Российской Федерации, много их здесь?
М.: Ну, кривляться не будем. Может где-то в Российской Федераций их наверняка много, но в Донбассе их нет. В нашем подразделении простых добровольцев всего — ничего, а вы говорите о регулярной армии. Я только во сне могу такую сказку увидеть – российские части в Донбассе.
МИА: А есть такие в частях нашей армии, которые со стороны ВСУ добровольно перешли на сторону ДНР?
М.: Слышал, что где-то есть такие ребята, но у нас их нет. Не встречал.
МИА: С пленными приходилось общаться?
М.: Был один момент. Командир соседней роты со своими пацанами пошёл в разведку, и взял двух пленных.
МИА: Мобилизованные?
М.: Да.
МИА: И как они себя вели? Что говорили?
М.: А что им говорить? Жалились, мол, мы не виноваты, нас заставили.
МИА: Вообще, к той стороне какое отношение? Не считаешь Украину обманутой?
М.: Лично моё отношение очень плохое. Презрительное отношение. То, что они с оружием сюда пришли – это главная и единственная причина такого отношения к ним. Да, они обмануты, но я с этим ничего сделать не могу. Я им свои мозги не вставлю.
МИА: Как оцениваешь на сегодняшний день силы сторон?
М.: У укроповской стороны огромный минус в том, что они, в большинстве своём, воюют либо с целью заработать, как вояки из карательных батальонов. Либо из-под палки, как мобилизованная часть ВСУ. Мы здесь стоим за Родину. Пусть звучит пафосно, но это правда. Мы идеологически сильнее. Здесь за каждым из наших мужиков – их семьи, дома, их шахты и заводы. Есть смысл биться до конца. Опять-таки – вопреки всему.
МИА: А что украинские мародёры? Мародёрствовали? Что наше мирное освобождённое население рассказывало?
М.: О! У укропов по мародёрству оценка десять по пятибалльной системе. В Дебальцево люди рассказывали очень мрачные вещи. Укры там и дома грабили и девчонок молодых с собой увозили, когда там ещё наша операция не началась. Один случай нам рассказал мужичок местный. Укропы зашли в дом к одному деду. Дед старый совсем. Не знаю, на что они там позарились, но выгребли из дома всё подчистую, даже помазок для бритья забрали. Представляешь – помазок!
МИА: Плохое, видимо, снабжение у украинской армии…
М.: Я бы не сказал. Их Штаты обеспечивают очень хорошо. Я своими глазами видел новые комплекты натовского обмундирования, обувь, индивидуальные армейские пакеты, в которых все медикаменты на английском языке.
МИА: Какую видишь развязку в гражданской войне? По-твоему — это реально остановить?
М.: Остановить реально, хотя очень тяжело. Но, даже если всё остановить, очень долго будет эта рана затягиваться. Слишком много жертв. Убивать себе подобных – это не в природе нормального человека. Этого быть не должно. Вот когда это поймёт каждый, именно – каждый житель Украины, от мала до велика, тогда и война закончится. Но, на сегодняшний день – это, как мне кажется, невозможно.
Беседовал Дмитрий Вязов
______________________________________________________________________Присоединяйтесь к МИА Новороссия в Facebook, ВКонтакте, Twitter, Google+, Одноклассники, Feedly и через RSS, чтобы быть в курсе последних новостей.
______________________________________________________________________Если вы хотите поддержать коллектив Молодежного Информационного Агентства «НОВОРОССИЯ», просьба отправлять переводы на Яндекс-Кошелек: 410014056051536
