Велик был год и страшен год по рождестве Христовом 1918,
от начала же революции второй.
М.А. Булгаков, «Белая гвардия»
У современной украинской власти тяжёлая преемственность. Тяжёлая до такой степени, что под её грузом немудрено и надломиться. Кстати, с точки зрения цикличности истории это будет вполне нормально: ведь никто не заставлял Леонида Кравчука и прочих ещё недавно «коммунистов» в далёком 1991 году объявлять об исторической преемственности от «первого президента Украины» — Михаила Грушевского. Если посмотреть на ситуацию более внимательно, то очевидным станет, что практически все проблемы современного Киева унаследованы от тех «славных» времён распада Российской империи. Во избежание обвинений в банальной нелюбви к самому Киеву автор будет опираться на источники: тексты, написанные в разное время самими киевлянами. Так будет справедливее.
Язык
Помните, с чего начали свои преобразования пришедшие к власти в столице переворотчики? Правильно, с борьбы против русского языка. Был даже эпический по своему размаху момент, когда Яценюк предложил переложить украинский алфавит с кириллицы на латинские буквы. Этот рецепт с отказом от кириллицы, кстати, оказался эффективным инструментом раскола Сербии. Так что с точки зрения своей целесообразности пан Арсений «мав рацию», то бишь, был полностью прав. Однако у него тогда не получилось, и слава Богу.
Продолжая следовать «славным традициям» отказа от своей идентичности ещё один политический деятель, депутат ВРУ Сиротюк предложил запретить в Киеве использование русского языка. Инициатива сия охватывает государственные учреждения, предприятия, сферу рекламы. Согласно этому закону, например, продавец, который захочет общаться с покупателем на удобном ему русском, может быть обвинён в нарушении прав потребителей.
Ну как тут не вспомнить о том, что всё это уже было. Вот у Михаила Булгакова находим:
« – Сволочь он, – с ненавистью продолжал Турбин, – ведь он же сам не говорит на этом языке! А? Я позавчера спрашиваю этого каналью, доктора Курицького, он, извольте ли видеть, разучился говорить по-русски с ноября прошлого года. Был Курицкий, а стал Курицький… Так вот спрашиваю: как по-украински «кот»? Он отвечает «кит». Спрашиваю: «А как кит?» А он остановился, вытаращил глаза и молчит. И теперь не кланяется».
Возможно, именно за эту фразу нынешние украинские власти запретили к показу и одноимённую экранизацию книги Михаила Афанасьевича. Хотя, с другой стороны, сейчас внутри Украины запретить что-нибудь русское – милое дело, можно даже поводов не искать. Но в таком случае киевлянам рано или поздно придётся запретить самих себя, ведь они живут в городе, который принадлежит к русской культуре. Так было и во времена Нестора Летописца, так оставалось и новейшее время. Вот, что пишет об этом ещё один киевлянин, убитый нацистами в апреле 2015 года Олесь Бузина:
«В начале XX века назвать Киев украинским можно только условно. Большинство жителей города считало себя либо великорусами, либо малороссами – представителями двух ветвей единого русского народа. Фраза из летописи: «Киев – мать городов русских» была не историей, а действительностью. В 1917 году разделение внутри этой группы произошло не по этническому, а по классовому признаку. Рабочие поддерживали большевиков. Интеллигенция, буржуазия и дворянство стояли за белую «единую и неделимую Россию»».
Печальный опыт первой «украинизации» закончился в начале тридцатых громким пшиком и несколькими судебными процессами с формулировкой «буржуазный национализм». Думается, что современные революционеры повторят в этом судьбу своих предшественников. А пока вакханалия «гидности» продолжается. Но отказ от родного языка влечёт за собой бардак в сознании и на улицах. Что мы тоже можем наблюдать в случае как первой революции, столетней давности, так и нынешней.
Бардак и немцы
Любая социальная напряжённость непременно образует большое количество беспорядка. Так было везде и всегда. Но почему-то только «профессиональные киевляне» всегда ищут его в Европе. И не важно, сколько там сейчас терактов, совершённых мигрантами… да вообще ничего не важно. Просто киевлянам хочется верить, что вожделенный порядок придёт именно с западных границ.
Ту же ситуацию фиксирует и уже упомянутая книга «Белая гвардия»:
«Кто в кого стрелял – никому не известно. Это по ночам. А днём успокаивались, видели, как временами по Крещатику, главной улице, или по Владимирской проходил полк германских гусар. Ах, и полк же был! Мохнатые шапки сидели над гордыми лицами, и чешуйчатые ремни сковывали каменные подбородки, рыжие усы торчали стрелами вверх. Лошади в эскадронах шли одна к одной, рослые, рыжие четырехвершковые лошади, и серо-голубые френчи сидели на шестистах всадниках, как чугунные мундиры их грузных германских вождей на памятниках городка Берлина».
По совершенно непонятной причине не хочет и современный украинский обыватель делать никаких выводов. Ведь не помогли же в 1917 – 1921 гг. Украине ни немцы, ни австрийцы, ни интервенция. Почему же должны помочь инструкторы НАТО, польские наёмники и Нуланд с булочками?
Логичных ответов на эти вопросы нет и быть не может. Но это, похоже, не страшит поборников «вильной Украины». По крайней мере, до тех пор, пока есть куда «канализировать энергию». И лучшим способом такой «канализации» остаётся проверенная ненависть к большевистскому периоду истории. Что тоже не ново. Вот какие строки находим у Булгакова:
«Большевиков ненавидели. Но не ненавистью в упор, когда ненавидящий хочет идти драться и убивать, а ненавистью трусливой, шипящей, из-за угла, из темноты. Ненавидели по ночам, засыпая в смутной тревоге, днем в ресторанах, читая газеты, в которых описывалось, как большевики стреляют из маузеров в затылки офицерам и банкирам и как в Москве торгуют лавочники лошадиным мясом, зараженным сапом. Ненавидели все – купцы, банкиры, промышленники, адвокаты, актеры, домовладельцы, кокотки, члены государственного совета, инженеры, врачи и писатели…».
Испепеляющий огонь ненависти нынешней «декоммунизации» ещё в октябре 2015 года внёс в список «запрещённых» 520 исторических деятелей. Причём, это не обязательно красные командиры или «кровавые комиссары». Так, например, среди «декоммунизированных» оказался исследователь Арктики Иван Дмитриевич Папанин. Уж чем он не угодил и какую опасность представляет для нынешнего режима, установленного в Киеве, остаётся только предполагать. И, да, всё именно как у Булгакова: ненавистью трусливой, шипящей, из-за угла, из темноты.
Революционное насилие
Среди всех «украинских» режимов периода февральской и октябрьской революций самым боеспособным был, бесспорно, петлюровский. В этом смысле военную агрессивность, поддерживаемую, правда, за чужие средства (как и у Петлюры, кстати) следует считать именно наследием «Директории УНР». Олесь Бузина констатирует, что «гайдамаки», собранные Петлюрой, вызывали ужас даже у своих. Сторонник УЦР Всеволод Петров пишет в дневнике:
«Шапка с красным шлыком, бритая голова с длинным чёрным оселедцем за уши и свежим шрамом от пули, неподвижное, самоуверенное лицо маньяка – аномального человека, будто и правда воскресший гайдамак из тех старых времён… »
Вот такие защитнички были у украинского государства! Любо-дорого посмотреть.
Особыми зверствами гайдамаки отличились при взятии Киева: у белых офицеров, ставших на сторону Скоропадского, вырезали погоны на плечах, ордена на груди, срезали живьём «лампасы» с ног. О банальных изнасилованиях и грабежах говорить даже и не стоит – отсылаю читателя к той же «Белой гвардии» и бесчисленному количеству других источников. Но вот что интересно: рассказывать о подобных поступках со стороны большевиков украинские историки очень любят. Но ни разу не встречались мне в книгах, выпущенных при «незалежной», попытки мало-мальски объективно отразить реальность того времени. Потому, наверное, что она предельно проста: украинский национализм во все периоды своего существования граничил с садизмом.
«В ночь со второго на третье февраля у входа на Цепной Мост через Днепр человека в разорванном и черном пальто с лицом синим и красным в потеках крови волокли по снегу два хлопца, а пан куренной бежал с ним рядом и бил его шомполом по голове. Голова моталась при каждом ударе, но окровавленный уже не вскрикивал, а только ухал. Тяжко и хлестко впивался шомпол в разодранное в клочья пальто, и каждому удару отвечало сипло: – Ух… а…
– А, жидовская морда! – исступленно кричал пан куренной, – к штабелям его, на расстрел! Я тебе покажу, як по темным углам ховаться. Я т-тебе покажу! Что ты робив за штабелем? Шпион!..» — так описывает «патриотическую деятельность» петлюровцев Булгаков. И почти не чувствуется никакой разницы – ни во времени, ни в методах, ни в мироощущении описываемых. Оцените сами: «Допрашивал меня потом некий пан Македонский. Или, если на мове – Македонськый. Не Александр, слава Богу. И не из Македонии, а с Волыни. С таким, знаете ли, вязковатым волынским говорком. Что из меня пытались выжать? Сдавай всех, кого знаешь. Сознавайся, что брал деньги у Москвы…» — это уже наши дни. Чувство такое, что ребят, оккупировавших современный Киев, привезли на машине времени: «Никогда не забуду этих надзирателей. Прапоров и сержантов-контрактников, наёмников. Быдло с зарплатой в три тысячи ещё тех гривен, выходцев из захолустных местечек Киевской области. Из Броваров или Борисполя. Бить они любили: дубинками или кулаками, причём по тем местам, где следов не остаётся. По почкам. По пяткам. В живот. Но больше они любили моральные издевательства. Выволочь голого в коридор и минут на сорок поставить у стенки. И рассказывать, что я – ватник и колорад, сепаратист…».
Прошу обратить ваше внимание, что это не о кровавых застенках Лубянки написано. Это «Факел Новороссии», в котором Павел Губарев достаточно мягко, к слову сказать, изобразил поведение современных сотрудников СБУ. Той самой «Службы безопасности Украины», которая должна вести свою демократическую страну к светлому европейскому будущему. Должна, но, по всей вероятности, не сможет.
Проект без имени
Ещё одна черта любой революции – страсть к переименованиям. Справедливости ради заметим, что первыми её проявили всё-таки французы. Но наследникам древних укров тоже удалось добиться серьёзных результатов, ведь оказалось, что для того, чтобы стать настоящим украинцем, нужно отречься от всех имён, связывающих тебя с прошлым: как от советских, так и от названий царской ещё России. Варианты возникали самые разнообразные. Например, Днепропетровск на полном серьёзе собирались переименовать в «Иерусалим-на-Днепре». Но потом одумались и переименовали… в Днепропетровск. То есть, признали на уровне документов, что теперь город называется так не в честь советского деятеля Петровского, а в честь апостола Петра. Который, как известно, москалям ни в какой форме не служил.
Ну а если без шуток, то преемственность от гнилой квазигосударственности 1917 – 1921 годов подразумевает огромное количество негативных побочных эффектов. Во-первых – постоянную смену руководства страны. Как мы помним, в начале двадцатого века это произошло трижды: Грушевского выгнали немцы и Скоропадский, которого после сверг Петлюра. В виду этой нестабильности управлять проектом хотя бы сколько-нибудь конструктивно не представлялось никакой возможности (хотя похоже в целом, что желание к этому было только у Скоропадского). Во-вторых, все годы революционных «змагань» Украина была полностью лишённой суверенитета страной, зависела от всех и вся, постоянно говоря при этом о независимости. В современном мире этот момент воспроизведен полностью, единственная разница – возросшая роль США в контроле над процессом. А в остальном даже фигуранты те же: Германия и иже с ней. В третьих, позаимствовав преемственность от первой украинской революции, авторы современного проекта обрекли его на воспроизводство того же исторического кода: поражение, бегство и постоянный позор. Помните: «В вагоне «Директория», под вагоном территория»? Думаю, скоро подобные рифмы будут появляться уже вокруг современных украинских политиков.
И последнее. Донецкая Народная Республика, как известно, тоже заявляла о своей преемственности. В нашем случае это Донецко-Криворожская Республика, которая до последнего пыталась наладить нормальную экономику, боролась против немецкой оккупации и, в конечном счёте, стала частью Советской России. Это, бесспорно, тоже определённый исторический код. Очень хотелось бы надеяться, что нам окажется под силу его выполнить. Часто даже кажется, что это уже происходит.
Артём ОЛЬХИН
Смотрите также: Артём Ольхин в гостях у программы «Кстати»
______________________________________________________________________
Присоединяйтесь к МИА Новороссия в Facebook, ВКонтакте, Twitter, Google+, Одноклассники, Feedly и через RSS, чтобы быть в курсе последних новостей.
______________________________________________________________________Если вы хотите поддержать коллектив Молодежного Информационного Агентства «НОВОРОССИЯ», просьба отправлять переводы на Яндекс-Кошелек: 410014056051536
