Награда за предательство

10 декабря 1901 года состоялось первое вручение Нобелевской премии — в будущем одной из самых авторитетных и знаменитых международных наград. Именно эта награда разделила мир науки, искусства и политики на тех, кто получил всемирное признание, и на тех, кто так и не снискал бессмертной славы. Но стоит ли за блеском авторитета и престижа объективная оценка и беспристрастное судейство? Вопрос этот непростой, но попытаемся на него ответить.

Хит-парад как пропаганда

Хит-парады, рейтинги и премии — весьма показательная черта нынешней эпохи. Их чрезмерное количество объясняется просто. Во-первых, это скрытая, но весьма эффективная реклама, во-вторых, это действенный способ формирования общественного мнения (на уровне «манипуляции сознанием»). Поэтому требовать от «оскаров» и прочих «самых-самых» объективности так же смешно, как ожидать «правды и только правды» от выпуска новостей — люди не за правду деньги получают.

Хотя, конечно же, многие рейтинги претендуют на всемирное значение и частенько к своей номинации добавляют фразу «всех времён и народов». Впрочем, на этом вся «всемирность» заканчивается. Когда американский журнал Rolling Stone выбирает лучшую песню «всех времён», то, естественно, на вершине списка оказывается американец Боб Дилан. Когда радиостанция BBC проводит опрос на тему «Лучший голос ХХ века», то, конечно же, в первую десятку попадают только англичане и американцы. А победитель Фрэнк Синатра по этой логике поёт лучше и Лучано Паваротти, и Хосе Каррераса и Фёдора Шаляпина.

Впрочем, подобная англо-американская узость мышления логична и показательна. Когда мы начинаем разговор с фразы «да ни в одной стране мира» или «во всех нормальных странах», то на деле из всего мира имеем в виду максимум 3–4 государства (США плюс парочку европейских). А если мы сами исключили себя из числа «нормальных», то чего удивляться, что нас нет списках «лучших»?

А судьи кто?

Нобелевская премия по сути своей и есть хит-парад, солидный, всемирный, но хит-парад. Её лауреат, как писал В. Кожинов, «предстает в глазах миллионов людей как несравненный талант или даже гений, который, так сказать, на голову выше всех своих собратьев, не снискавших сей верховной и имеющей всемирное значение награды».

Вручение премии проходит в столицах Швеции и Норвегии но, увы, это не значит, что глубокоуважаемое европейское жюри лишено англо-американской тенденциозности. Чтобы по достоинству оценить работу Шведской Королевской академии наук, достаточно коснуться только «литературной» стороны её деятельности.

Нобелевская премия по литературе вручается с 1901 года. Это одна из пяти премий (наряду с премиями по физике, химии, медицине и премией мира), которая была указана в завещании самим Альфредом Нобелем, и, надо полагать, замышлялась «виновником торжества» как основная.
Итак, если вы до сих пор считали родную литературу одной из лучших в мире, то маститые европейские эксперты с вами в корне не согласны. За более чем вековую историю премии русские писатели признавались лучшими лишь 5 (!) раз (а если ещё точнее, то 4, ведь награждение сменившего гражданство Иосифа Бродского ушло в копилку США).

Предоставим слово авторитетному эксперту. В. Кожинов замечает: «С 1901 по 1933 год русские писатели не получили ни одной нобелевской премии, и, значит, если опираться на «общепризнанный критерий достижений», русская литература находилась тогда в полнейшем упадке. А ведь в действительности тот факт, что Толстой, Чехов, Пришвин, Василий Розанов, Александр Блок, Сергей Есенин, Михаил Булгаков, Андрей Платонов и другие их современники не были удостоены премий, должен тревожить вовсе не русских людей, а шведов, ибо их академия продемонстрировала тем самым своё убожество».

К списку «незамеченных» стоит добавить и таких «неплохих» писателей, как Максим Горький, Владимир Маяковский, Анна Ахматова, Николай Гумилёв, Мария Цветаева, Владимир Набоков, Николай Заболоцкий, Александр Твардовский, Николай Рубцов, Юрий Кузнецов.

Впрочем, логично предположить, что европейское жюри стремилось в первую очередь поддержать своих талантов и «русским вопросом» особо не занималось. Что ж, дополним горький перечень «неудачников», чьё творчество не пришлось к шведскому двору. Не получили (и уже не получат — посмертно премию не присуждают) американцы и европейцы: Бертольд Брехт, Томас Вульф, Федерико Гарсиа Лорка, Джеймс Джойс, Эмиль Золя, Генрик Ибсен, Франц Кафка, Марсель Пруст, Райнер Мария Рильке, Марк Твен, Герберт Уэллс, Грэм Грин, Теодор Драйзер, Джордж Оруэлл. И в этот же период «более достойными» оказались такие «мастера слова» как Бак, Бенавенте, Хейзе, Гьеллеруп, Деладда, Йенсен, Кардуччи, Карлфельд, Мистраль, Понтопиддан, Реймонт, Силланпя, Унсет, Шпиттелер, Эйкен. Я сознательно не писал имена, ведь если шведские ценители литературы уверены в своём объективном выборе, то награждённых ими талантов мы и так должны знать.

Русский вопрос

Не удостоившихся почётной премии русских писателей мы уже упомянули. Теперь пришла пора поговорить о «счастливчиках». Загибаем пальцы:

1933 г. — Иван Бунин. Награждён за «строгое мастерство, с которым он развивает традиции русской классической прозы». Русские традиции месье Бунин «развивал» во Франции, где жил с 1920 г. до своей кончины в 1953 г. Эмигрировать пришлось по политическим убеждениям. Бунин явно симпатизировал Деникину и ещё более явно ненавидел большевиков.
1958 г. — Борис Пастернак. Формулировка: «За значительные достижения в современной лирической поэзии, а также за продолжение традиций великого русского эпического романа». Под «великим русским» романом подразумевался «Доктор Живаго», художественные «достоинства» коего исчерпываются открытой антисоветской риторикой. «Литературная газета» за 25 октября 1958 г. высказалась грубо, но исчерпывающе: «Пастернак получил 30 серебренников, для чего использована нобелевская премия. Он награждён за то, что согласился исполнять роль наживки на ржавом крючке антисоветской пропаганды. Бесславный конец ждёт воскресшего Иуду, доктора Живаго, и его автора, уделом которого будет народное презрение».
1965 г. — Михаил Шолохов — «за художественную силу и цельность эпоса о донском казачестве в переломное для России время». Шолохов — единственный шведский выбор, который не вызывает ни сомнений, ни нареканий. Но и здесь не обошлось без политической составляющей. Грандиозный «Тихий Дон» был завершён в 1932 г., уже в 1934 г. появились первые переводы на английский язык. И целых 30 (!) лет маститые европейские ценители находили «более достойные» произведения. Для сравнения, первая публикация «Доктора Живаго» датируется 1957 г., — если нужно, нобелевское жюри действует весьма оперативно. О Шолохове же вспомнили только в период хрущевской «оттепели», когда мы стали всенародно каяться за «неправильные сталинские времена».
1970 г. — Александр Солженицын — «за нравственную силу, с которой он следовал непреложным традициям русской литературы». Ещё один идол «борьбы с тиранией», высланный в 1974 г. из СССР и до 1999 г. живший в США. Классический пример чрезмерно политизированной прозы: нет Союза — нет и интереса к творчеству диссидентов. А кроме антикоммунистических взглядов, произведения Солженицына мало чем не интересны.
1987 г. — Иосиф Бродский — «за всеобъемлющее творчество, пропитанное ясностью мысли и страстностью поэзии». За своё «всеобъемлющее» этот тунеядец (а в «кровожадном СССР» всех заставляли работать) уже с 1972 г. скитался по европам, пока не осел на пмж в США. В 1977 г. Бродский принимает американское гражданство, а посему пусть его творчество изучают в «империи добра».
Подведём итоги: один великий писатель и четыре полуэмигранта-полудиссидента. Вывод прост: литературная составляющая для авторитетной премии не так важна, как политическая «правильность».

Динамит за дело мира

Русскую главу нобелевских романов завершим упоминанием ещё двух «достойных». В номинации «премия мира» победителями признавали Андрея Сахарова (как ни удивительно, диссидент и один из главных «героев перестройки») и Михаила Горбачёва (фигура уж слишком одиозная, чтобы добавлять комментарии).

Однако, несмотря на все свои промахи и предвзятости, авторитет Нобелевской премии не пошатнётся. Точно так же ореол США и Европы как «гуманных передовых держав» не померк в наших глазах ни после концлагерей, ни после сброса ядерных бомб.
Выбор шведской Академии так ценен и так авторитетно выглядит только по одной причине — деньги. Как заметил В. Кожинов: «Основа престижности нобелевской премии — всё же именно «невероятный» размер денежной суммы, а все остальное, так сказать, естественно наросло на этом стержне». Для сравнения, завещанная Нобелем сумма денежного вознаграждения в 70 раз превышала размер премии Лондонского королевского общества. И эта сумма из года в год только растёт: первый лауреат Арман Сюлли-Прюдом в 1901 году получил 42 000 долларов, а в 1991 году Надин Гордимер — 1 000 000 долларов.

Каким образом удалось сколотить такой баснословный капитал? Проверенным столетиями делом — производством и продажей оружия. Отец Альфреда Нобеля Иммануэль уже в 1827 году основал завод по производству пороховых мин, винтовок и артиллерийских орудий. В 1868 году его предприимчивый сын изобретает динамит, и с тех пор финансовое положение семьи Нобель только улучшалось. Впрочем, как иронизировал нобелевский лауреат Бернард Шоу: «Изобретение динамита ещё можно простить Альфреду Нобелю, но изобретение Нобелевской премии простить ему никак нельзя».

Артём ЮРЬЕВ

Присоединяйтесь к МИА Новороссия в Facebook, ВКонтакте,Twitter, Google+,Одноклассники, Feedly и через RSS, чтобы быть в курсе последних новостей.